– Твоя мама говорит, что ты молчишь. Она сказала, что тебе нечего сказать, но я думаю, что это неправда. Я думаю, тебе есть что сказать, но ты не знаешь, как это сделать.
По моей щеке скатилась одинокая слеза, и я отвернулась, чтобы он не увидел, как я плачу. Но он все равно увидел эту слезинку. Остальным слезам я позволила стекать по моему лицу на мамину подушку.
Он тихо произнес:
– Это ведь я виноват. Мы должны были встретиться в лесу для репетиции, но я слишком долго выбирал галстук, который бы тебе понравился. Ты, наверное, решила, что я не пришел специально, но это не так, Мэгги Мэй. Клянусь, я собирался встретиться с тобой, а когда пришел, тебя не было. Прости меня.
Я слушала, как Брукс шмыгает носом, и из моих глаз снова потекли слезы.
Он продолжал говорить:
– Мне так жаль. Прости меня, прости…
Мы полежали еще несколько минут. Слезы продолжали капать из моих глаз, и он не пытался меня успокоить. Возможно, у меня разыгралось воображение, но мне показалось, что Брукс плакал вместе со мной.
– Кто хочет мороженого? – сказал папа, врываясь в свою спальню. Мы с Бруксом все еще были там. Я не знала, как это случилось, но в какой-то момент мы с Бруксом взялись за руки. Я не нашла в себе силы убрать свою руку.
Мы сели, и Брукс быстро убрал свою.
– Я бы с удовольствием съел мороженого, – проорал он.
Мама встала позади папы и нахмурилась.
– Брукс, ты уже давненько не показывался дома. Наверное, тебе стоит пойти к себе. Если ты не против, нам нужно побыть в кругу семьи. – Она не хотела быть грубой, но по улыбке Брукса я поняла, что он задет.
Для большинства людей это была обычная улыбка, но я знала, что так он улыбался, когда смущен.
– Конечно, миссис Райли. Простите. Я пойду. – Он повернулся ко мне и криво усмехнулся. – У тебя все хорошо, Мэгги Мэй?
После несчастного случая он задавал мне этот вопрос каждый день. Я медленно кивнула.
Все хорошо, Брукс.
Он встал с кровати и направился к выходу из спальни, но папа откашлялся.
– Наверное, было бы здорово, если бы Брукс поехал за мороженым вместе с нами.
– Эрик, – запротестовала мама, но папа успокаивающе положил руку ей на плечо.
– Но только если Мэгги скажет, что все в порядке, – закончил он, глядя на меня.
Брукс бросил на меня полный надежды взгляд, и я не смогла ему отказать. В конце концов, он слышал мое молчание. Я согласилась, мы все обулись и пошли к входной двери. Когда все вышли на улицу, я остановилась на пороге.
Меня охватила паника, в груди все сжалось. Что если он все еще там? Что если он ждет меня? Что если он ждет, чтобы сделать мне больно? Или сделать больно кому-то другому, или…
– Мэгги, – сказала мама, глядя на меня. Она подняла бровь. – Пойдем, дорогая.
Я изо всех сил старалась выйти из дома. Я изо всех сил старалась идти вперед, но меня охватил невыносимый ужас. Каждый раз, когда я пыталась убедить себя сделать шаг вперед, как-то получалось, что я делала шаг назад.
– Что ты делаешь? – спросил Кельвин, глядя на меня так, как будто я сошла с ума.
И это читалось во взглядах каждого из них.
А вдруг так и есть?
Вдруг я сошла с ума?
«Я слышу его голос, – подумала я. – Я слышу, как он просит меня вести себя тише. Он видит меня. Он может причинить мне боль».
Я отступала в дом, а когда я уперлась спиной в стену, подпрыгнула от страха. Я не могу выйти на улицу. Там небезопасно. Я это точно знаю. Все, чего я хочу, – это быть в безопасности.
Мир был страшен, и в последнее время у меня было больше страха, чем сил.
– Мэгги, пойдем, – простонала Шерил. – Ты все портишь.
Мама ущипнула Шерил за руку.
– Перестань, Шерил Рей!
Но она была права. Я все порчу.
Простите. Простите.
Я отступила еще на шаг. Не успела я опомниться, как ноги сами понесли меня обратно в спальню родителей. Это было самое безопасное место, которое я знала, и я не знала, как оттуда уйти. Забравшись под их одеяла, я почувствовала, как все мое тело сотрясает дрожь. Я не могу дышать. Я не могу заглушить шум в своей голове. Я не могу отключить свой мозг.
Когда одеяла сдвинулись, я схватилась за края, пытаясь удержать их.
Он нашел меня. Он нашел меня.
Я посмотрела в глаза папе, и меня накрыло волной облегчения. Мои глаза были широко раскрыты, в них читалась паника, а исходящие от него волны беспокойства были почти осязаемыми. Он лег на кровать и забрался ко мне под одеяло. Я не могла унять дрожь.