— Я полезла обратно. Ты не мог бы подтолкнуть мои ботинки, пожалуйста?
Она скользнула по сухой осыпающейся земле и упала на пол пещеры, Фигглы порскнули в разные стороны.
Тиффани снова пришлось ждать, пока глаза привыкнут к полутьме. Потом она разглядела галереи, по-прежнему запруженные толпами пиктси. Некоторые в этот момент были заняты умыванием, и у многих волосы почему-то приглажены и намаслены. Все смотрели на нее, как застигнутые за неким страшным делом.
— Нам отправляться надо, если мы идем за Королевой, — сказала Тиффани, глядя вниз, на Роба Всякограба.
Он умывался в плошке из каштановой скорлупы. Вода текла с его бороды, а борода была заплетена в косичку. Волосы он тоже заплел в три длинных косы. Если бы он резко повернулся, то мог кого-нибудь скосить насмерть.
— Эччч, энто… — сказал он. — Мальца дело есть, каковое уладить надобно, Келда. — Он теребил в руках тряпичную салфеточку, которой во время умывания тер себе лицо. Если уж Роб Всякограб теребит салфеточку, это тревожно.
— Слушаю? — сказала Тиффани.
— Э-э… Не хочешь ли чашечку чаю? — спросил Роб, и один из пиктси нетвердым шагом подошел к Тиффани, неся большую золотую чашку. Должно быть, ее сделали в древности для какого-нибудь короля.
Она взяла чашку. В конце концов, пить и вправду хотелось. Толпа Фигглов испустила дружный вздох, когда Тиффани пригубила чай. Он оказался очень хорошим.
— Мы энтого мешочек похитили у торговца, возле дороги спавшего, — сказал Роб Всякограб. — Славный сорт, а? — И мокрыми руками пригладил себе волосы.
Чашка замерла на полпути ко рту Тиффани. Наверно, пиктси не замечали, насколько громко шепчутся: ее слуха вполне хватало, чтобы разбирать слова.
— Эччч, не в обиду будь сказано, крупновата она собою.
— Айе, но келде хорошо большою быть, чтобы много мальца деток иметь.
— Айе, большие женщины — лепота, верно молвишь. Но ежели попробует парень эдакую обнять, ему надобно мелом ставить черточку, где вчера остановился.
— И молоденька она чуток.
— Мож ей тогда деток иметь не надо еще. Или не сильно помногу зараз. Не боле десятка, мож.
— Кривенс, ребята, о чем вы речь ведете? Роба Всякограба выберет она, так и так. Отсюдава зримо, как мальца коленки у парня бедного друг об друга стучат.
Тиффани была девочкой с фермы. Идеи насчет того, доставляет ли детей аист или находят их под кустиками, очень быстро расставляются по местам, когда вы живете на ферме, особенно если в полночь у коровы отел и она телится тяжело. И когда овцы ягнились, Тиффани помогала: в некоторых трудных случаях нужны как раз маленькие руки. Она знала, для чего баранам привязывают на грудь мешочки с красным мелом, и почему овцы с красными меловыми пятнами на спине весной будут мамами. Диву даться можно, сколько всего может знать наблюдательный ребенок. В том числе о том, чего этому ребенку знать еще совсем не время, как думают взрослые.
Тиффани заметила Фион, стоящую в дальнем конце пещеры. Фион улыбалась, и эта улыбка внушала тревогу.
— Что происходит, Роб Всякограб? — спросила Тиффани, осторожно укладывая одно слово за другим.
— Эччч, энто… закон-обычай клана… — проговорил Роб неловко. — Ты есть келда наша новая, и… закон велит нам тебя спросить… энто… не в том дело, чего мы там сами желаем, надобно нам спросить у тебя… бур-бур-бур-бур… — Он быстро попятился.
— Я не совсем поняла, — сказала Тиффани.
— На славу мы отмылися, ты ведаешь, — сказал Роб. — Из парней кое-кто даже в росе скупнулся, хотя ныне только Май, а Здоров Ян вымыл подмышки свои первый раз, как помнит история, и Вулли Валенок букет нарвал тебе цветиков славных.
Раздуваясь от нервозной гордости, Вулли Валенок выступил вперед и ткнул в воздух упомянутым букетом. Возможно, цветики были действительно славные, но Вулли не очень хорошо представлял себе, что такое «рвать букет». Размочаленные лепестки, листья и стебли торчали из его кулака во все стороны.
— Очень приятно, — сказала Тиффани, отпив еще глоток чая.
— Славно-славненько, — проговорил Роб Всякограб, вытирая пот со лба. — Так вот что, мож, не скажешь ли ты нам… бур-бур-бур-бур…
— Они хотят знать, за кого из них ты выходишь замуж, — громко произнесла Фион. — Таков закон. Ты выбираешь среди них мужа или отрекаешься быть келдой. Ты должна выбрать мужчину себе и день свадьбы назвать.
— Айе, — сказал Роб Всякограб, избегая глядеть в глаза Тиффани.
Чашка ни на волосок не дрогнула у Тиффани в руке, но лишь потому, что внезапно все мускулы у нее закостенели. Она думала: «Ааааааа! Не верю, это не со мной творится! Да как же я… Да как же он… Да как они… Да ведь они же даже… Смеху подобно! Бежать отсюда, сейчас же!»