— То птахино дело! — возопил Роб отчаянно. — И спору нет, окей? Кто будет спорить, что не птахино, тот спробует моего башмака! Кой-кому тута свое дело еще разделывать, мальца парнишку выкрадывать у Кралевы! — Он вытащил меч и принялся махать им над головой. — Кто со мною?
Это сработало. Нак Мак Фигглам по душе четко поставленные задачи. Сотни мечей, боевых топоров и один цветочный букетик взметнулись вверх, и боевой клич Нак Мак Фигглов загремел, перекатываясь эхом. Для перехода от нормы к бешеному боевому азарту Фигглам нужно так мало времени, что его не засечешь даже на малюсеньких часиках.
Однако, у пиктси такая независимая индивидуальность, что боевой клич у каждого свой собственный. Тиффани смогла разобрать сквозь шум лишь несколько:
— Можно жизнь у нас отнять, но штаны нельзя!
— И бубух шесть пенсов!
— В полях, под снегом и дождем, я за твоим за кошельком!
— Всех убью, останусь фтыще!
— Эччч, засунь себе в тракканы!
Но постепенно все крики объединились в едином реве, сотрясающем стены:
— Без царёв! Без королёв! Без господ! Без хозяев! Боле нас не надурят!
Эхо угасло, с потолка сорвалось облако трухи, на миг повисла тишина.
— Уперед! — вскричал Роб Всякограб.
Все как один Фиггл, пиктси понеслись роем с галерей, через пещеру и на выход. Пару минут спустя в большой палате остались из Вольных Мальцов только гоннагл и Фион.
— Куда они? — спросила Тиффани.
— Эччч, куда глаза глядят, — ответила Фион, пожав плечами. — А я намерена следить за очагом. Хоть кто-то должен здесь вести себя как келда. — И сверкнула глазами на Тиффани.
— Всем сердцем надеюсь, что ты скоро найдешь себе собственный клан, — сказала Тиффани приветливо. Фион одарила ее взглядом исподлобья.
— Они побегают маленько по окррруге и оглоушат кролика-другого, да сами с ног собьются пару раз, — проговорил Вильям. — Потом затормозят чуток, припомнив, что им неведомо еще, куда бежать.
— Они всегда так? — спросила Тиффани.
— Эччч, ну, Роб не шибко тут желал долгих речей о свадьбе, — сказал Вильям, усмехаясь.
— Да, в этом деле мы с ним вполне сошлись, — ответила Тиффани.
Она выбралась из норы и увидела жабу, который ждал у входа.
— Я слушал, — сказал он. — Хорошо исполнено. Весьма мудро, весьма дипломатично.
Тиффани огляделась. До заката еще несколько часов, но тени уже удлиняются.
— Надо идти, — сказала она, повязывая передник. — И ты отправляешься со мной, жаба.
— Ну, я не специалист по… — Начал жаба, пятясь. Но жабы нелегко идут на попятный, особенно, если быстро схватить их и сунуть в карман передника.
Тиффани бежала по траве в сторону курганов, где виднелись трилиты, и думала: «В том краю мой брат никогда не сможет вырасти. Так сказала старая леди. Что это значит? Что это за место, где невозможно повзрослеть?»
Курганы становились ближе. Она заметила, что рядом с ней бегут Вильям и Не-столь-большой-как-Средний-Джок-но-больше-Мальца-Джока Джок, но других Нак Мак Фигглов нигде было не видно.
А потом она оказалась уже среди курганов. Сестры рассказывали, что здесь лежат в земле мертвые короли, но это никогда не пугало ее. Ничто не пугало ее в землях плоскогорья.
Но сейчас ей вдруг стало холодно. Прежде такого здесь не случалось.
Найди место, где время не сходится. Хм, курганы вокруг принадлежали прошлому. И древние камни тоже. Можно ли сказать, что с настоящим они не сходятся? Что здесь и сейчас им не место? Тысячи лет они были тут, и тут состарились. Они вросли в облик этих холмов.
Под низким солнцем ложились длинные тени. В эту пору дня Мел открывает свои секреты: есть места, где тени обрисовывают контуры давно заросших дорог и полей. Тени позволяют увидеть вещи, которых не разглядишь в слепящее полносолнечье.
Тиффани придумала слово «полносолнечье», потому что есть полнолуние.
Она не могла найти хотя бы следы конских копыт. Она бродила вокруг трилитов, похожих на каменные дверные проемы, но даже когда проходила через эти проемы туда и обратно — все без толку.
Такого в ее планах было не предусмотрено. Волшебная дверь здесь, или была здесь. Тиффани в этом не сомневалась.
У нее забулькало в ушах. Стало быть, кто-то рядом играет на мышиной волынке. Тиффани осмотрелась. Вильям гоннагл стоял на поваленном камне, надувая щеки и свой бурдюк из мышиных шкурок.
Тиффани махнула ему рукой и спросила:
— Ты тут что-нибудь видишь?
Вильям вынул изо рта трубочку-дудку, бульканье прекратилось.
— О, айе, — сказал он.