— А ты знаешь дорогу отсюда? — еле переводя дыхание, спросила Тиффани, мчась рядом с ним среди гигантских маргариток.
— Нет, — пропыхтел Роланд. — Нету дороги. Видела там… дрёмов снаружи… это сильный сон…
— Тогда чего мы бежим?
— Не попадаться ей… под руку. Если надолго… спрятаться… Снибс говорит, она… забывает…
Вряд ли она меня так уж скоро забудет, подумала Тиффани.
Роланд остановился, она вырвала у него свою руку и побежала дальше вместе с Вентвортом, который цеплялся за нее с молчаливым изумлением.
— Ты куда? — закричал Роланд у нее за спиной.
— Я точно не хочу ей попадаться под руку!
— Вернись! Ты назад бежишь!
— Ничего не назад! Я прямо!
— Это сон! — заорал Роланд, на сей раз близко, потому что догонял ее. — Ты бежишь по кру…
Тиффани вылетела на поляну…
… на ту самую поляну.
Шмелиные Тетки приземлились по бокам от нее. Королева шагнула вперед.
— Ты знаешь, — сказала она, — я ожидала от тебя большего, Тиффани. А сейчас давай сюда мальчика, и я буду решать, что дальше.
— Это небольшой сон, — пробормотал Роланд позади. — Если убегаешь далеко, то делаешь круг…
— Я могу сделать для тебя сон, который будет меньше, чем ты сама, — приятным тоном поговорила Королева. — Тебе может быть очень больно!
Цвета стали ярче. Звуки громче. Тиффани уловила какой-то запах, и это показалось ей странным, потому что до той секунды никаких запахов тут не было.
Резкий, горький запах, который ни за что не забудешь. Запах снега. И сквозь жужжание насекомых в траве Тиффани различила едва-едва уловимое:
— Кривенс! Не могу вылезти отсюдава!
Глава 11. Пробуждение
На дальнем конце поляны, где разбиватель орехов занимался своим делом, остался последний орех. В половину роста Тиффани величиной. И он слегка покачивался. Щелкун взмахнул молотом, и орех уткатился из-под удара.
Зри то, что по-настоящему тут… сказала себе Тиффани и засмеялась.
Королева бросила на нее озадаченный взгляд и властно спросила:
— Ты находишь это забавным? Что тебя так развеселило?
— Просто смешная мысль пришла, — ответила Тиффани.
Королева сверкнула глазами, как делают все обделенные чувством юмора, когда им в ответ кто-то смеется.
Не такая уж ты умная и ловкая, подумала Тиффани. Тебе никогда не было это нужно. Ты же могла получить все, что хочешь, просто погрезив об этом. Ты веришь в свои сны, поэтому тебе никогда не надо думать.
Она повернулась к Роланду и шепнула:
— Расколи орех! Не волнуйся, что я буду делать, расколи!
Мальчик посмотрел на нее растерянно.
— Что ты ему сказала? — резко спросила Королева.
— Я сказала «прощай», — ответила Тиффани, крепко прижимая к себе брата. — Своего брата не отдам, делай, что хочешь!
— Ты знаешь, какого цвета у тебя внутренности? — спросила Королева.
Тиффани молча помотала головой.
— Ну, сейчас узнаешь, — сказала Королева с приветливой улыбкой.
— Ты не настолько могущественная, чтобы это сделать, — проговорила Тиффани.
— А знаешь, ты права, — ответила Королева. — Такой вид физической магии действительно весьма труден. Однако я могу заставить тебя думать, что делаю с тобой очень… страшные вещи. А это, малышка — все, что мне требуется. Не хочешь сейчас попросить, чтобы я тебя пожалела? Возможно, потом будешь уже не в состоянии.
Тиффани выдержала паузу и сказала:
— Не-ет. Я, пожалуй, не стану.
Королева склонилась к ней. Ее серые глаза на миг заполнили для Тиффани весь мир.
— Мой народ будет помнить об этом очень долго, — промолвила Королева.
— Надеюсь, — ответила Тиффани. — Рас-ко-ли о-рех.
По лицу Королевы снова мелькнуло выражение озадаченности. Она не привыкла к резко меняющимся ситуациям.
— Что?
— А? О… ага… — пробормотал Роланд.
— Что ты ему сказала? — спросила Королева, когда он кинулся к человеку с молотом.
Тиффани пнула ее в голень. Это было не по-ведьмовски. Это было так по-девятилетнему, что Тиффани хотела бы придумать нечто получше. С другой стороны, ботинки у нее были крепкие, и пинок тоже.
Королева встряхнула ее.
— Зачем ты это сделала? — сказала она. — Почему не делаешь то, что я говорю? Всем было бы так хорошо, если бы они делали то, что я говорю!
Тиффани смотрела ей в лицо. Глаза у Королевы теперь были серые, но зрачки — как серебряные зеркальца.
Я знаю, что ты такое, сказал ее Третий Помысел. Ты то, что никогда ничему не способно научиться. Ты не знаешь о людях ничего. Ты просто… старый маленький ребенок.