И все-таки она была здорово удивлена. Вентворт никогда не проявлял столько интереса ни к чему, кроме сахарных пупсов.
— Роб, у нас тута один настоящий, — окликнул кто-то из пиктси. К своему ужасу Тиффани увидела, что Фигглы приподняли над землей голову Роланда. Он лежал, растянувшись во весь рост, без сознания.
— А, парнишка, что тебе грубиянил, — сказал Роб. — И Здорова Яна целился молотком тюкнуть, не от великого разума. Чего с ним делать будем?
Трава задрожала. Свет в небе угасал. И становилось холоднее.
— Оставлять его тут нельзя! — сказала Тиффани.
— Окей, поволокем, — ответил Роб. — Двигаем щас же!
— Маля-маля цацы-цы! Маля-маля-цы! — с наслаждением выкрикивал Вентворт.
— Он так весь день теперь будет, — сказала Тиффани. — Простите.
— К двери беги, — сказал Роб. — Можешь зреть ее?
Тиффани стала отчаянно озираться. Ветер уже сделался морозно-колючим.
— Зри дверь! — скомандовал Роб.
Тиффани моргнула, повернулась кругом.
— Эм-м… Э…
Ощущение мира за пленкой сна теперь не приходило так легко, как в момент ее страха перед Королевой. Тиффани старалась сосредоточиться. Запах снега…
Это же смешно, говорить о том, что снег чем-то пахнет. Он просто замерзшая вода. Но Тиффани всегда понимала сразу же, проснувшись утром, если ночью выпал снег. Его запах был как вкус жести. У жести правда есть вкус, хотя он примерно то же самое, что и запах снега.
Тиффани показалось, что мозги у нее трещат от напряжения. Если я во сне, надо проснуться. Только бежать — без толку. Во снах всегда полно беготни. Но она чувствовала, что есть направление, в котором окружающая картина как-то… тоньше. И белее.
Она закрыла глаза и стала думать о снеге, скрипучем, свежем, словно крахмальные простыни. Сосредоточилась на ощущении снега под ногами. Все, что надо сделать — это проснуться…
Она действительно стояла на снегу.
— Славно, — сказал Роб.
— Я уловила, как это! — сказала Тиффани.
— Эччч, порою дверь бывает и в главе твоей, — ответил Роб Всякограб. — Теперя двигаем!
Тиффани почувствовала, что ее приподнимают вверх. Роланд, похрапывающий рядом, тоже поднялся над землей на дюжинах синих ног, когда пиктси залезли под него.
— Не тормозим, покудава не убрались отсюдава! — сказал Роб. — Фигглы, ва-хэй!
Они заскользили по снегу за группами дозорных, которые бежали впереди. Через минуту или две Тиффани оглянулась назад и увидела, что голубые тени растекаются вширь. И становятся темнее.
— Роб… — сказала она.
— Айе, я ведаю, — отозвался он. — Резвей, парни!
— Они быстро текут, Роб!
— Энто ведаю тож!
Крупинки снега секли ей лицо. Деревья по бокам сливались в полосы. Лес проносился мимо. Но тени расползались впереди, преграждая дорогу, и бежать сквозь них было как сквозь что-то плотное. Как сквозь густой туман.
А тени за спиной были уже полуночно-черными внутри.
Но пиктси оставили позади последнее дерево, теперь перед ними раскинулась белая равнина.
Они остановились — так резко, что Тиффани чуть не кувыркнулась вперед.
— Что такое?
— А где наши старые следы подевалися? — сказал Вулли Валенок. — Только что были! В которую сторону нам?
Протоптанная по снегу тропа, что вела их все это время, исчезла.
Роб Всякограб глянул в сторону леса. Там клубилась тьма, словно дым, и расстилалась вдоль горизонта.
— Она кошмары за нами послала, — прорычал Роб. — Туго будет, ребята.
Тиффани различила очертания в надвигающейся ночи. Обняла Вентворта покрепче.
— Кошмары, — повторил Роб, обернувшись к ней. — Тебе с ними знаться нечего. Мы придержим их. Тебе тикать надо. Уматывай сей же миг!
— Мне же некуда бежать! — сказала Тиффани.
Она слышала тонкие звуки, вроде стрекотания, вроде шума насекомых, со стороны леса. Пиктси плотно стянулись друг к другу. Обычно, когда они чуяли будущую драку, то ухмылялись от уха до уха. Но сейчас они были смертельно серьезны.
— Эччч, не умеет она проигрывать, Кралева, — сказал Роб.
Тиффани посмотрела на противоположную сторону горизонта. Кипящая чернота была и там: кольцо смыкалось вокруг них со всех сторон.
Двери повсюду, думала она. Старая келда говорила, что двери — они повсюду. Я должна найти дверь.
Но здесь только снег да несколько деревьев…
Пиктси вытащили мечи.
— А что э-э, это за кошмары? — спросила Тиффани.
— Обычные вещи дурными становятся, — сказал Роб.
Тиффани секунду смотрела на него недоуменно, а потом ее передернуло. О да, она знала, что это за кошмары. Они редко приходили к ней, но когда приходили, это было гадко. Как-то раз она проснулась и ее всю колотило от мысли, что за ней гонялись ботинки Бабушки Болит. А в другой раз это была банка сахара. Что угодно может стать кошмаром.