— Я ведаю тем, как владеть сковородкой, — сказала Тиффани. — И я…
— На подходе! — заорал Вулли Валенок.
Тиффани увидела вдалеке линию темных точек, и почувствовала, что кто-то взбирается у нее по спине и становится ей на макушку.
— Черные Псы, — объявил Не-столь-большой-как-Средний-Джок-но-больше-Мальца-Джока Джок. — Несколько дюжин, Большой.
— Нам не убежать! — крикнула Тиффани, крепко хватая сковородку.
— Нам и не надобно, — сказал Роб Всякограб. — Гоннагл с нами на сей раз. Но ты бы уши пальцами заткнула, однако.
Вильям, не сводя пристального взгляда c приближающейся стаи, откручивал от своей волынки трубочки и складывал их в сумку, которая висела у него на плече.
Псы были совсем недалеко. Тиффани уже ясно видела лезвия их зубов и огонь глаз.
Вильям неторопливо достал несколько новых трубочек, они были серебристые, намного короче и тоньше, и стал привинчивать их на место прежних. Весь его вид говорил о том, что суетиться он не намерен.
Тиффани сжала ручку сковороды. Псы не лаяли. Если бы они лаяли, было бы чуточку менее страшно.
Вильям перекинул волынку себе подмышку и через одну из трубок стал накачивать воздухом, пока бурдюк не раздулся.
— Я сыгррраю, — объявил он, когда Тиффани могла уже разглядеть пену в пасти у псов, — кррррепко любимое, «Кинг Андерррр Вотерррр».
Все пиктси как один побросали свои мечи и зажали уши руками.
Вильям понес дудочку ко рту, раз-другой притопнул и, когда псы вокруг Тиффани подобрались, чтобы броситься на нее, он заиграл.
Много всего случилось в один и тот же миг. Все зубы у Тиффани во рту зажужжали. Сковородка завибрировала у нее в руке и упала на снег. У пса, который собирался прыгнуть на Тиффани спереди, глаза сошлись к носу, и вместо прыжка он опрокинулся вперед.
Никто из Мрачных Псов не пытался заняться Фигглами. Псы выли. Крутились волчком. Пытались укусить себя за хвост. Спотыкались, падали, налетали друг на друга. Набегающий строй смерти, которая жадно дышала, вывалив языки, распался на несколько дюжин обезумевших зверей — они вертелись, извивались и словно хотели выскочить из собственной шкуры.
Снег таял кольцом вокруг Вильяма, его щеки были красны от натуги. Поднимался пар.
Вильям вынул изо рта наконечник трубки. Корчившиеся в талом снегу собаки подняли головы. А потом дружно зажали хвосты меж задних лап и настоящим гончим галопом рванули прочь по снежной равнине.
— Н-ну, теперь знают они, что мы тута, — сказал Роб Всякограб, вытирая слезы с глаз.
— Тто роизожло? — спросила Тиффани, языком проверяя, все ли зубы на месте.
— Он играл звуки болести, — объяснил Роб. — Тебе не слышно их, ибо шибко высокие они, а собакам слышно. В голову им ударяет. Теперь нам двигать надобно, пока она еще чегось не прислала.
— Их прислала Королева? Они как из дурного сна! — сказала Тиффани.
— О, айе, — ответил Роб Всякограб. — Оттудава она и взяла их.
Тиффани взглянула на Вильяма гоннагла. Он спокойно переставлял трубочки на прежние места. Вильям заметил ее взгляд, посмотрел вверх и подмигнул.
— Нак Мак Фигглы любят серрррррьезную музыку, — проговорил он. И указал кивком головы на снежную жижу под ногами у Тиффани.
Там лежал сахарно-желтый медвежонок из 100 % Искусственной Добавки.
А снег повсюду вокруг нее таял.
Двое пиктси легко несли Тиффани. Она скользила над снегом, клан бежал рядом с нею.
Нет солнца в небе. Даже в самые мглистые дни бывает видно место на небе, где находится солнце — но не в этом краю. И еще была странная штука, которой Тиффани не могла точно подобрать названия. Это место не вызывало чувства настоящести. Она не могла бы объяснить — почему, но c горизонтом что-то было не так. Линия горизонта казалась такой близкой, словно ее можно потрогать, а это глупо.
И еще, некоторые вещи выглядели… незавершенными. Например, деревья в лесу, куда держала путь она с Фигглами. Дерево — это дерево, думала Тиффани. Ветки, корни, кора. И вы знаете, что у дерева все это есть, если даже издали ничего не разглядишь, кроме смутного пятна.
Но здешние деревья были не такими. У Тиффани возникло сильное подозрение, что здешние деревья действительно были смутными пятнами. А веточки, корни и прочие подробности поспешно отращивали, пока она приближалась, как будто думали про себя: «Быстрее, кто-то идет сюда! Делаем правдоподобный вид!»
Это было как попасть в картину, где художник не позаботился нарисовать всякие мелкие детали дальних предметов, и торопливо набрасывает штрихи реальности там, куда в эту минуту вы смотрите.
Воздух висел холодный, мертвый, как в старых подвалах.
Когда они добрались до леса, свет стал тусклее. Меж деревьями он был голубоватым и странным.
Нет птиц, подумала Тиффани и сказала:
— Стоп.
Фигглы поставили ее наземь, но Роб Всякограб заметил:
— Нам лучше здеся долго не болтаться. Парни, выше голову.
Тиффани вытащила из фартука жабу. Он заморгал, глядя на снег, и пробормотал:
— Ой. Квакец как нехорошо. Я должен быть в зимней спячке.
— Почему тут все такое… странное?
— Ничем помочь не могу. В данной ситуации мне видится просто снег, лед и замерзание до смерти. Если прислушаться ко внутреннему кваканью интуиции.
— Здесь не настолько холодно!
— Для… меня… настолько… — Жаба закрыл глаза.
Тиффани вздохнула и опустила его в карман.
— Я скажу тебе, куда попала ты, — проговорил Роб Всякограб, его взгляд сосредоточенно скользил по голубым теням. — Видела мальца жучков кусачих, что к овце прицепятся и крови ее насосутся вдосталь, а после отвалятся? Энтот мир весь подобен жучку такому.
— Ты хочешь сказать, вроде… вроде клеща? Паразит? Вампир?
— О, айе. Он плавает кругами, покуда не найдет в мире другом слабое место — такое, за которым никто не присматривает. И там открывает он дверь. И тогда шлет Кралева народ свой внутрь. Чтобы хитить, ведаешь. В амбарах пошуршать, скотинку пошерстить…
— Любили мы хитить му бестий! — сказал Вулли Валенок.
— Вулли, — сказал Роб, указывая в сторону Вулли своим мечом, как пальцем. — Ведаешь слова мои, что иной раз тебе надобно думати, когда растопыриваешь великую ротяку свою?
— Айе, Роб.
— Теперя был один из тех разов. — Роб снова повернулся к Тиффани, глядя на нее несколько смущенно. — Айе, мы у Кралевы дико чемпиёнили по хитному делу. И на охоту не ходили люди, от страха перед маленьким народцем. Но ей все было не вдосталь. Всегда она желала больше. А мы тогда сказали, что неправильно энто — тащить у старушонки хрюшку, коли у ней та хрюшка единственная. И харчи тащить у тех, кто сидит впроголодь. Не позор Фигглу похитить у великучего богатея златую чашку, но…
…красть у старика стакан, в который тот кладет на ночь свои вставные зубы — это для пиктси была стыдоба, так они сказали. Нак Мак Фигглам по душе хити да лупити, ясное дело. Но кому охота лупить слабого и красть у нищего?
Стоя на краю леса, полного теней, Тиффани слушала историю маленького мира. Где ничто не растет, солнце не светит, и все приходится доставать откуда-нибудь извне. Это мир, который берет, а взамен дает лишь одно: страх. Этот мир совершает набег — и люди быстро привыкают оставаться в постели, когда слышат ночью какой-нибудь странный шум. Потому что если они посмеют мешать Королеве, та станет повелевать их снами.
Тиффани не совсем поняла, каким образом Королева это делает, но из людских снов приходят Мрачные Псы, Безглавец и прочее вроде того. Сновидения становятся… реальнее. Королева умеет брать их и делать более… ощутимыми. Ты можешь войти в сон и не вернуться. Ты не проснешься, прежде чем тебя догонят…
Народ Королевы похищал не только еду. Иногда пропадали люди, например…
— …музыканты, — сказал Вильям гоннагл. — Феи музыку делать не умеют. Она забирает человека ради музыки его.
— И дети, — сказала Тиффани.
— Айе, твой мальца братик не первый, — ответил Роб Всякограб. — В тутошнем краю не богато смеха-радости, видишь. А думает она, что умеет с детишками ладить.