— Рыб! — повторил Вентворт.
— Правильно! — сказала Тиффани с удовольствием. — Большой рыб! А самое интересное, что кит — это не рыба! Это млекопитающее, как корова!
Ты правда это сказала? — спросил ее Второй Помысел. Все пиктси смотрели на нее, как завороженные, а лодку крутило на волнах. Это же первый раз в жизни, когда брат сказал что-то кроме «сладка» и «маля», а ты просто взяла и поправила его?
Тиффани посмотрела на кита. Ему приходилось туго. Ведь это же был тот самый кит, о котором она видела сны столько раз после того, как Бабушка Болит рассказала ей историю, и такой историей даже Королева управлять была не в силах.
Кит неохотно повернулся и ушел под воду, следуя за кораблем Бравого Морехода.
— Рыба нет! — сказал Вентворт.
— Это млекопита… — проговорил язык Тиффани, прежде чем она успела его удержать.
Пиктси продолжали неподвижно смотреть на нее.
— Он просто должен запомнить, как правильно, — пробормотала она, стыдясь сама себя. — А то многие делают эту ошибку…
Ты станешь такой же, как Мисс Тик, сказал ее Второй Помысел. Ты что, хочешь этого?
— Да, — ответил голос, и Тиффани поняла, что голос был ее собственный. В ней радостно закипал гнев. — Я — это я, люблю логику и аккуратность, и когда не знаю точно, то проверяю! И когда люди что-то говорят наобум, то меня это бесит! Хорошо делаю сыр. Быстро читаю. Думаю головой! И у меня всегда при себе моток шнурка! Такой вот я человек!
Она умолкла. Теперь даже Вентворт смотрел на нее во все глаза. И моргал.
— Водяной коров уплыл, — полувопросительно и смиренно сказал он.
— Верно! Молодец! — ответила Тиффани. — Придем домой, дам конфету. Одну!
Тесная толпа пиктси взирала на нее по-прежнему тревожно.
Роб нервно поднял руку и спросил:
— Ты ничего, если мы дальше поплывем? Пока твой Рыба Ки… Коров не воротился?
Тиффани глянула мимо него вперед. Маяк был недалеко. Там, на крошечном островке виднелся небольшой причал.
— Да, пожалуйста. Эм-м… Благодарю вас, — ответила она, успокаиваясь понемногу. Корабль и Кит пропали в дожде и морской дали, волны едва лизали берег.
Дрём сидел на камнях, вытянув перед собой бледные толстые ноги. Он смотрел на море и не обратил особого внимания на подплывшую лодку. Ему кажется, он у себя дома, подумала Тиффани. Я даю ему сон, где он чувствует себя хорошо.
Пиктси хлынули на причал и привязали лодку.
— Окей, добралися, — сказал Роб Всякограб. — Щас энтой тварюке главу снесем, и вылезем отсюдава…
— Не надо! — сказала Тиффани.
— Так ведь оно…
— Не трогайте его. Просто… оставьте его в покое, ладно? Ему до нас дела нет.
Он знает, что такое океан, добавила Тиффани мысленно. Наверно, тоскует по своим родным берегам. Вот почему этот сон такой настоящий. Одна бы я никогда не сумела сделать все так верно.
Краб выполз из пены прибоя у ног дрёма и замер, погрузившись в крабьи сновидения.
Похоже, что дрём забылся сам в своем сне, подумала Тиффани. Интересно, проснется ли он когда-нибудь?
Она повернулась к Нак Мак Фигглам и сказала:
— В моем сне я всегда просыпалась, когда добиралась до маяка.
Пиктси поглядели вверх, на красно-белую башню, и все как один вытащили мечи.
— Не доверяем Кралеве мы, — проговорил Роб. — Она сделает так, что ты почуешь себя беспечно. А как перестанешь быть настороже, сиганет на тебя. За дверкой будет поджидать, спорю на то. Пусти-ка нас вперед себя.
Это была инструкция, а не вопрос. Тиффани кивнула и проводила взглядом Фигглов, которые всей толпой рванули с прибрежных камней к башне маяка.
Оставшись на причале одна, если не считать Вентворта и бесчувственного Роланда, она вынула из кармана жабу. Тот открыл желтые глаза и уставился на море.
— Или мне снится, или я на пляже, — сказал он. — А жабы не видят снов.
— В моем сне видят, — ответила Тиффани. — А это мой сон.
— Если так, он в высшей степени опасен! — сказал жаба неблагодарно.
— Нет, он приятный, — возразила Тиффани. — Замечательный. Смотри, как танцует свет на волнах.
— Где таблички с предупреждением, что можно утонуть? — подал он жалобу. — Спасательных поясов нет, заграждений от акул нет. Помилуйте, а квалифицированных спасателей вижу я тут? Нет, не вижу. Представьте, что кто-нибудь…
— Здесь пляж, — сказала Тиффани. — О чем ты говоришь?
— Я… я не знаю, — ответил жаба. — Ты не опустишь меня на землю, пожалуйста? Я чувствую, что у меня начинает болеть голова.
Тиффани посадила его на землю, и он убрел куда-то в кучу водорослей. Через некоторое время она услыхала, как он что-то ест.
Море было спокойно.
Все было мирно и тихо.
Именно такой момент, когда любой человек со здравым смыслом должен насторожиться.
Но ничего не случилось. А после этого тоже ничего не случилось. Вентворт выбрал среди прибрежной гальки камешек и сунул в рот, основываясь на предположении, что сладостью может оказаться все на свете.
Потом внутри маяка внезапно раздался шум. Тиффани слышала приглушенные крики, шмяканье, пару раз звон разбитого стекла. В какой-то момент, судя по звуку, что-то тяжелое полетело вниз по длинной спиральной лестнице, ударяясь о каждую ступеньку.
Дверь отворилась. Показались Фигглы. Вид у них был удовлетворенный.
— Нае проблемо, — сказал Роб Всякограб. — Никого нету.
— Так был же грохот!
— О, айе. Увериться-то надо, — ответил Вулли Валенок.
— Маля маля цы! — закричал Вентворт.
— Я проснусь, когда войду в дверь, — сказала Тиффани, выволакивая Роланда из лодки. — Всегда просыпалась. Должно сработать. Это мой сон. — Стараясь удержать Роланда в прямостоячем положении, Тиффани оглянулась на ближайшего Фиггла. — Можете взять Вентворта?
— Айе.
— И не потеряетесь, и не напьетесь, или еще что?
Роб Всякограб явно был оскорблен.
— Спокон веку не теряемся мы! — ответил он. — Всегда ведаем, где мы ести! Мож порою не вовсе уверены мы, где все остальное девалося, но не наша вина, коль оно потерялося! Не теряются никогда и нигде Нак Мак Фигглы!
— И не напьетесь? — сказала Тиффани, таща Роланда к маяку.
— Никогда за всю жизнь не терялися! Не по нас это, парни? — продолжал Роб. Ему ответил ропот возмущенного согласия. — «Потерямшись» и «Нак Мак Фигглы» не такие слова, что рядышком стоять могут!
— Так что насчет не напиваться? — спросила Тиффани, положив Роланда наземь.
— Теряться, энто не к нам! — заявил Роб. — Ясно я выррражаюся!
— Ну, все равно на маяке нет выпивки. — Тиффани засмеялась. — Разве что парафиновое масло, но на такое ни у кого ума не хватит!
Пиктси внезапно притихли.
— А это что за штука за такая? — медленно и осторожно проговорил Вулли Валенок. — Навроде того, что налито как бы в бутылку большую?
— На ней мальца череп еще и две косточки крестиком, да? — сказал Роб Всякограб.
— Наверно, да, — сказала Тиффани в ответ, — и это стрррашная вещь. Если выпить, болеть будешь стрррашно.
— Взаправду? — отозвался Роб Всякограб задумчиво. — А интеррресно… вроде как послушать, что энто будет как бы за болезнь?
— Можно умереть, — ответила Тиффани.
— Мы уже мертвые, — сказал Роб.
— Ну, тогда очень, очень плохо будет с желудком, — проговорила Тиффани, а потом хорошенько посмотрела на них. — Оно еще и легко воспламеняемое. В общем, сильно повезло, что никто из вас его не выпил…
Вулли Валенок шумно рыгнул, пахнуло парафином.
— Айе, — сказал он.
Тиффани пошла за Вентвортом. Позади себя она слышала сдавленный шепот пиктси, которые сбились в кружок.
— Я рек вам, тот мальца череп означает «не трожь сего»!
— А Здоров Ян рек, энто значится: оно славно крепкое! Что за жизнь учинтся, ежели все начнут выпивку опасную бросати где ни попадя, а кто-нибудь ни сном ни духом случайно двери вынесет, засов своротит, со шкапа цепь сорвет, замок взломает и ненароком выпьет!
— А что такое легко воспламеняемое?
— Загорается легко!
— Так, так, не паникуем. Никому не рыгати да не отливати вблизи огня открытого, окей? И держитеся как бы ни в чем не бывало.