— Ну, ведьмы умеют проклинать, верно?
— Так о них говорят, — ответила Мисс Тик дипломатично.
— Вот, а мой отец говорил: от Бабушкиных кляток и небо посинеет.
Мисс Тик легонько кашлянула.
— Клятки, видишь ли, клятки — это не совсем то же самое, что настоящее проклятие. Клятки это скорее «Хрень те в пень, приблуда навозная, тварюка холерная», знаешь? Проклятие больше похоже на «Я надеюсь, что нос твой взорвется и уши твои улетят: одно налево, а другое направо».
— Я думаю, что Бабушкины клятки означали немного больше, — сказала Тиффани с некоторым вызовом. — И она разговаривала со своими собаками.
— Что же она им говорила?
— О, всякое вроде «Кругом, гони, пойдет», сказала Тиффани. — Они всегда делали то, что Бабушка им говорила.
— Это все обычные команды для пастушьих собак, — отмела Мисс Тик доводы Тиффани. — Это не ведьмовство.
— Но все-таки значит — они были не просто собаки, они приходились ей своими, — возразила Тиффани, начиная сердиться. — У ведьм есть животные, с которыми они говорят, и такие животные зовутся своими. Как ваш этот жаба.
— Нет, я сам не свой, — проговорил голос из бумажных цветов. — Я просто слегка своенравный.
— И она знала все травы, — настаивала Тиффани. Бабушка должна быть ведьмой, если даже Тиффани придется ради этого спорить весь день. — Она могла вылечить все, что угодно. Мой отец говорил: она может заставить пастуший пирог встать и замемекать. — Тиффани понизила голос. — Она могла возвращать ягнят к жизни.
В летнюю и весеннюю пору Бабушка Болит редко бывала под крышей. Она вообще почти круглый год ночевала в старой хижине на колесах, которую можно перевозить вслед за стадами. Но первое воспоминание Тиффани о том, как она видела Бабушку в их доме на ферме, было такое: старуха стоит на коленях перед очагом и кладет мертвого ягненка в большую черную печь.
Тиффани тогда вскрикнула, и продолжала кричать. А Бабушка взяла ее на руки, бережно и чуток неуклюже, усадила себе на колени, сказала «тш-ш» и назвала ее «мой маленький джиггит», а на полу Бабушкины собаки — Гром и Молния — наблюдали за ней с песьим изумлением. Бабушка чувствовала себя не совсем в своей тарелке с детьми, потому что они не мемекают.
Когда Тиффани перестала плакать — просто из-за того, что уже не хватало дыхания — Бабушка опустила ее на коврик, открыла печь, и Тиффани увидела, что ягненок ожил.
Когда Тиффани стала немного старше, то узнала: «джиггит» — это «двадцать» на Вэн Тэн Тефера, старинном пастушьем языке для счета. Пожилые люди пользовались им до сих пор, когда пересчитывали что-нибудь особенно важное для себя. Она была двадцатой из Бабушкиных внуков.
А став еще постарше, она узнала о согревании в очаге, который был внутри не обжигающим, просто теплым. Мать оставляла в нем квашню, чтобы взошла на дрожжах, а кот Крысоед любил там спать, иногда на квашне. Это было самое лучшее место, чтобы оживить хилого ягненка, если он родился в холодную ночь и почти насмерть оцепенел. Вот так это получалось. Вовсе никакой магии. Но в тот раз это было магией; и не переставало ею быть, хоть вы и поняли, как она делается.
— Хорошо, но все же это не ведьмовство в полном смысле, — сказала Мисс Тик, снова прервав чары воспоминаний. — Впрочем, не обязательно иметь ведьму в роду, чтобы стать ведьмой. Правда, возможность унаследовать что-то совсем не повредит.
— Вы хотите сказать, как семейный талант? — спросила Тиффани, морща лоб.
— Пожалуй. Но я говорю о ведьминской шляпе, к примеру. Если можешь получить островерхую шляпу от бабушки в наследство, это прекрасно в смысле экономии. Они по ценам — не подступиться, особенно хорошие, которые способны выдержать падение на голову домиков. У Миссис Болит было что-нибудь в этом роде?
— Нет, вряд ли, — сказала Тиффани. — Она вообще редко носила что-то на голове, кроме как в самые сильные холода. Накидывала на голову старый мешок из-под зерна, вроде капюшона. Эм-м… Это считается?
В первый раз выражение Мисс Тик стало не таким кремнево-твердым.
— Может быть, может быть… — сказала она. — У тебя есть братья-сестры, Тиффани?
— Я из шести сестер младшая, — сказала Тиффани. — Сейчас они почти все уже разъехались из дому.
— А после ты стала уже больше не малышкой, потому что у тебя появился славный младшенький братик, — сказала Мисс Тик. — Еще и единственный мальчик в семье, к тому же. Такая радостная неожиданность.
Внезапно Тиффани показалось, что легкая улыбка Мисс Тик выглядит раздражающе.
— Откуда вы знаете про моего брата? — спросила она.
Мисс Тик перестала улыбаться и подумала: «Девочка острая», а вслух сказала:
— Я просто спросила наугад. — Никто не любит сознаваться в том, что подглядывал или подслушивал.
— Вы что, пробуете на мне пихологию? — сказала Тиффани, вспыхнув.
— Я думаю, ты хотела сказать «психологию», — ответила Мисс Тик.
— Все равно, — сказала Тиффани. — Вы думаете, что я его не люблю, потому что родители с ним носятся, избаловали его?
— Да, у меня такая мысль мелькала, — ответила Мисс Тик и перестала смущаться насчет своего подглядывания и подслушивания. Ведьма она или нет, в конце концов. — Мне дало маленькую подсказочку то, что ты использовала его как приманку для склизкой твари.
— Он просто головная боль! — сказала Тиффани. — Он все мое время отбирает, нельзя спустить с него глаз, все время ему надо сластей. По любому, мне пришлось решать быстро.
— Вот именно.
— Бабушка Болит не оставила бы монстров плавать у нас в реке, — сказала Тиффани, не удостоив ответом замечание Мисс Тик. — Будь они хоть из какой книги.
Она бы так не оставила и то, что произошло со старой миссис Йорш, — добавила Тиффани мысленно. Сказала бы свое слово, и люди прислушались бы… К Бабушкиному слову они прислушивались. Она всегда говорила: «Скажи слово за тех, у кого нет голоса».
— Правильно, — сказала Мисс Тик. — Она поступила бы так. Ведьмы решают проблемы. Говоришь, ручей был мелкий там, где выпрыгнула Дженни? Там был Сусуррус?
Тиффани просияла.
— Да! Точно был!
— А. Плохо дело.
Тиффани встревожилась.
— Я смогу остановить это?
— А вот сейчас ты и впрямь произвела на меня некоторое впечатление, — сказала Мисс Тик. — Ты сказала: «я смогу?» а не «кто-то сможет?» или «сможем ли мы?» Это правильно. Ты умеешь принимать ответственность на себя. Хорошее начало. И умеешь сохранять хладнокровие. Но — нет, остановить это ты не сможешь.
— Дженни Зелензуб я смогла отметелить!
— Удар наудачу, — сказала Мисс Тик. — Поверь мне, на узкой дорожке могут появиться те, кто хуже Дженни. Здесь вот-вот начнется вторжение массированного типа, ты мне поверь. И хотя ты неглупа, девочка моя, шансов у тебя как у одного из ваших ягнят в ночной буран. Ты не лезь в это. Я попробую раздобыть подмогу.
— Что? У Барона?
— Помилуйте, разумеется, нет. Какой с него прок.
— Он ведь наша защита. Моя мать говорит, — сказала Тиффани.
— Да? Кого же против? — Сказала Мисс Тик. — Я хочу сказать, против кого?
— Ну, против, знаете… против нападения, видимо. Против других баронов, мой отец говорит.
— Армия у него большая?
— Ну, сержант Робертс, Кевин и Невилл, и Тревор, — сказала Тиффани. — Мы все их знаем, они в основном на охране замка.
— Кто-нибудь из них владеет магическими силами? — спросила Мисс Тик.
— Я однажды видела, как Невилл делал фокусы с картами.
— Это ух на вечеринке, но не ах даже против Дженни, — сказала Мисс Тик. — А нет ли здесь др… Есть ли тут ведьмы вообще?
Тиффани помедлила.
— Была старая миссис Йорш, — проговорила она. — Да. И жила в странном доме, одна.
— Хорошее имя, — сказала Мисс Тик. — Правда не поручусь, что прежде слышала. Где она?
— Замерзла в снегу прошлой зимой, — медленно проговорила Тиффани.
— А сейчас расскажи мне то, чего недосказываешь, — произнесла Мисс Тик, ее голос был как лезвие ножа.
— М-м… Она пришла побираться, так люди думали, но ей никто не открывал, и… м-м… тогда ночь была холодная, и… она замерзла.