Ну а Лис в другую сторону смотрел, в сторону города. По его выкладкам, что он мне вечером представил, пусть и без привычных мне цифр и расчётов, при многополье да с тракторами гораздо компактнее селиться можно, а значит — безопаснее. Стены выше, народу в городе больше, а площади сельскохозяйственные для обработки — те же, с учётом повышенного урожая. Ну и потом уже, на чаепитии, Лис мне на ухо сообщил, что догадался он, как наше судно самоходное до Ладожского торга дошло, в нём такой же трактор стоял. Я подтвердил его догадку, а про себя подумал, что не зря мы такого сообразительного товарища поселили у нас, споёмся.
Ну а в бараках крепостных кипели страсти. Опять бессонные ночи — люди делятся впечатлениями от первого дня сева. Мужики радуются, такие поля сделали — и не устали, почитай! Бабы своё им говорят, что, мол, чуть не готовые кусты высаживали в виде рассады, про картошку, овощ хитрый, что в земле словно репка сидит и урожай большой, по рассказам нашим, даёт. Второй и последующие дни пахоты прошли аналогично — удивление, шок, радость.
По окончанию сева я однажды утром вместо работ собрал всех мужиков в столовой. Усадил на лавки, поставил выбеленную доску большую так, чтобы видно всем было. Взял уголёк, мел закончился, и начал лекторским тонов вещать:
— Для вспашки при помощи сохи и коня ляда, площадью в одну десятину… — на доске появились первые записи.
Выдал мужикам весь расклад. И сколько конём вспахать можно на наших почвах, и сколько сил человеческих и времени на это уйдёт, и дополнительную распашку под овёс для коня не забыл, и про то, что кормить лошадку весь год надо, до пахоты, и заготовку сено под это. Сравнил с нашим, московским, подходом. Разница в эффективности просто подавляла. Поспорили, не без того. И почва разная, и кони — тоже, да и опыт крестьянский важен в таком деле. Но все эти аргументы разбивались об один единственный факт — трактор делает на порядок больше. Час потратили на обсуждение моей лекции, я же ждал ровно одного вопроса. И он не заставил себя ждать.
— Трактор-то сделать ещё надо, да дрова к нему готовить, — громогласно сказал кряжистый мужик из второго ряда.
— Точно, — легко согласился я, — и для того, чтобы сделать трактор, нам необходимо…
Пошла новая серия расчётов, добыча угля, руды, трудозатраты, дрова, расходные материалы и запчасти. И мастерские под это. И печки для железа. И гаражи. И склады. Я вёл к одному простому итогу, который и написал на доске в самом конце. Один род, даже самый трудолюбивый и крепкий, большой и дружный, не справится с таким делом в одиночку. Люди провертели мысль в голове, прикинули, замолчали. Я продолжил читать лекцию, обзорную, по организации труда. На фоне предыдущих рассуждений и расчётов, наши действия по ведению хозяйства стали гораздо более понятны. Да, не потянут отдельные рода такую пашню, не сделают трактора и не запасут топлива. Толпой, как сейчас, что угодно сделаем, а по отдельности придётся и с голодом возможным столкнуться, и неурожаем, и холодом. Вечером покидали люди столовую молча. Слова, что я сказал, запали в душу крепостным. Лишь один человек подошёл ко мне — Святослав:
— Ну а по рассказам вашим вы единым родом всё сделали. Как так? — тихо спросил бывший пленник.
— С божьей помощью, — ответил я, — ну и ещё кой-чего было. Но об этом я тебе если и расскажу, то только тогда, когда доверие полное между нами установиться. И Агну можешь не спрашивать, она тоже не поведает. Ни волховства, ни колдовства в том не было, но тайна эта великая, и прежде времени раскрывать её не стану.
— Ну, так тому и быть. Как доверять станешь — расскажи, не забудь, — и мы отправились по домам.
Демонстрация тракторов позволила нам гораздо эффективнее вести хозяйство. Рубка леса, корчевание пней, перевозки, мытьё руды, которой хотели побольше запасти — опять было переведено на паровую тягу. Постепенно, в течении июня, мы и прочие производства переводили на неё. Самотканые станки разгрузили барышень, запасы стройматериалов, сырья и топлива заполняли склады. Юрка, наконец-то, смог как белый человек рыбу ловить, а не болтаться на озере от темна и до темна. Крепостные осваивали нелёгкую для них науку операторов машин. Получалось плохо, но постепенно дело сдвигалось с мёртвой точки. Да, устройства и принципов работы агрегатов они не понимали глубоко, но частично обслуживать, поддерживать температуру и следить за стрелками приборов учились многие. Если сравнивать эффективность труда с весной, когда крепостные только руками работали, то на каждого человека выработка увеличилась, наверно, вдвое. А местами вообще — в несколько раз. И это тоже было поводом для новых раздумий крепостных. Ладимир поймал меня как-то раз, и спросил: