В июле у нас образовалась ещё одна пара — Лис повёл Леду в ЗАГС. С первого комплимента, на второй день его появления у нас, между ними началась сначала пикировка, потом — нечто большее, а потом он и за бланком заявления пришёл. По его словам, после зимы, проведённой в горячке, решил он прочно с семьёй осесть. А то, говорит, помер бы — и поминай как звали, что был человек, что не было. Мы бланк заявления выдали, Леду нарядили, она тоже уже намаялась одна-одинёшенька, да и сыграли свадьбу. Все радовались, только Кукшу чуть подпортил настроение своей печальной мордой.
Он все переживал за свою любимую, не мог успокоиться. И впрямь засада — не известно ничего о судьбе Торира и Сигни, где они, живы ли, не принесли ли мор к себе домой. Страшно это — неизвестность. Я после свадьбы Лиса оставил в стороне свои принципы, взял пару бутылок настойки, и напоил Кукшу до полного изумления. Парень сначала держался, крепился, а потом вывалил на меня всё, что на душе накипело. Позвал в помощь тяжёлую артиллерию — Святослава, Лиса и Буревоя. Соратники тоже поднакачались, Кукша рыдать начал, но пьяный «базар» начал приходить в конструктивное русло. Лис и Святослав были местными и достаточно умудрёнными мужиками. Они рассказали пасынку десятки, если не сотни историй о тех, кто возвращался тогда, когда уже никто не ждал. Приходили, сбежав с галер на юге и из рабства в Скандинавии, добирались вплавь, пешком, на конях, лодках, плотах и санях. В одиночку и в толпе таких же «возвращенцев», с кучей награбленного и с дыркой в суме, полуживые и сытые, через месяц и через пять лет, но возвращались домой. Кукша вырубился, мы тоже недолго задержались за столом после этого. Супруга меня даже не пилила — всё понимала и за сына переживала. Два дня Кукша отходил от попойки, на третий уже был как огурчик — зелёный и в пупырышках. Отработал на общественных работах три дня, за пьянство, Закон никто не отменял, и вернулся в строй. Рассказы мужиков ему помогли — в глазах помимо стали плескалась надежда на встречу со своей возлюбленной. Город вернулся к обычной жизни. Обычной для нас, и удивительной и странной для остальных…
Лис и Святослав, на правах новых родичей, освоили винтовкии тренировались со всеми нами. Реакция на новое оружие была как у Торира. Радость, задумчивость, печаль — теперь силушку богатырскую особо не покажешь, мигом пулями набьют, навроде подушки для иголок. Доспехи мужикам сделали, холодное оружие, наши воинские силы, без учёта крепостных, выросли считай на десять-двадцать процентов. Святослав предлагал начальное военное обучение на себя взять, но после недолгого разъяснения того простого факта, что армия Москвы будет не такая, как везде, настаивать не стал. Лис же хотел ещё и лодками заняться, боевыми, для походов и торговли. Его тоже малость придержали — мы не до конца понимаем, чего нам от такого судна надо, с кем будем дела вести, пойдём ли на море или так и будем на озере валандаться. А лодку создавать просто так, по привычке, вроде как смысла нет. Ладожец согласился с нашими аргументами, и теперь они со Святославом пытались сформулировать хоть какую-то внешнюю политику для Москвы, понять, куда и зачем нам надо будет стремиться. А это было достаточно сложно — пока наше государство находилось на полном самообеспечении, лишь некоторые дефицитные ресурсы с торга нам нужны. Да и то не сильно, можем альтернативу предложить. А то и сами их вырабатывать начнём — Горшок, наш геолог, уже рыскает в окрестностях.
У него по сути учебные выходы. Далеко от крепости геолог не отходит, работает максимум в одном дне пути от Москвы. Палатка, пробоотборники, котелки да спальники, полевой наборы для экспресс-анализа и испытаний, рюкзаки и одежда, кирки да лопатки, снаряжение — это всё непрерывно подвергается переделкам и модернизации по результатам двух-трёх дневных выходов Горшка. Дальше мы его не посылаем потому, что пока грамотность геолога страдает, не может он на необходимом нам уровне формировать базу знаний о минералах, да и просто описать свои похождения на карте и в отчётах получается у мужика с трудом. Не говоря уже о химических опытах — тут вообще полный швах. Хотя старанием и усидчивостью, как и живым умом, Горшка природа не обделила, и если дело пойдёт взятыми нами темпами, то к весне мы сможем выпустить его в поле уже как полноценного специалиста.
Время в трудах и заботах пролетало незаметно. К концу лета Москва, взбудораженная и приведённая в полный беспорядок демонстрацией паровой тяги в мае, пришла в себя. Хозяйство приняло новую форму, учитывающую наличие большого числа рабочих рук и паровых двигателей. Появились новые технологические карты на процессы, устоялся подход к составу и комплектованию рабочих бригад, люди чуть привыкли к тракторам и двигателям. Наша изначальная задумка — попробовать перевести рутину на крепостных — начала осуществляться. Не полностью, без нашего непосредственного контроля и руководства практически ни одно дело не проходило, но и то хлеб.