После непродолжительной дискуссии, первым делом решили строить каменные стены. Старую крепость сносить не станем, будем за двойной защитой, как та игла Кощеева. Затем промышленность, жилые дома, расширение гавани и административные здания. И поверх всего — дороги. Но тут у нас сразу образовался затык — каким образом сооружать каменные и достаточно высокие постройки, да так, чтобы это было быстро и крепко, мы не знали. Да, водокачка стояла спокойно себе, но она хоть и кирпичная, однако не жилая, и требования к ней совершенно другие, нежели к защитным и жилым сооружениям. Тем более, что самую высокую её часть вообще из брёвен делали. А нам практически высотное строительство предстоит. Не небоскрёбы, конечно, лепить собрались, но тем не менее. Одна стена защитная должна быть метров восемь в высоту! И как быть? Потому решили начать стройку по-игнатьевски, с эксперимента. Сначала людей чуть поднатаскаем, потом несколько опытов проведём, а затем и за проект инженерный сам примемся.
Сентябрь вступил в свои права, начались дожди. Периодически были окна сухой, нормальной погоды, но потом опять небо затягивала тучами, жизнь в бараках замирала. Зато кипела в учебном корпусе — при отсутствии возможности работать на улице, мы тренировали крепостных на макете трактора. Колёса одному сняли, установили раму на пеньки и гоняли народ за рычагами, объясняли и рассказывали, как себя вести с машиной, разбирали её и собирали заново, обслуживали и устраняли поломки. Вот в такой обстановке, под мелким противным холодным дождём, и застал нас крик часового на стене. За безопасность, кстати, мы почти не переживали, лодки обходили наш городок стороной, людей после мора стало меньше, мы тут наверно самое большое село аж до Ладоги. Но дозор всё равно выставляли, на всякий случай.
Поэтому, когда раздался крик часового, мы с дедом оставили класс на Обеслава Всебудовича, как его с уважением называли крепостные за его знания, и побежали в первую крепость.
— Кого нелёгкая принесла в такую погоду, — ворчал дед, забираясь на стену.
— Добруш! — я крикнул часового, — Чего там?
— Лодка! Хм… Странная! — вот дела, у нас те, что на одного-пять человек малые звались, такие как у данов были — большие, а тут средняя. Интересно, интересно…
Лодка под дождём вела себя вяло и была малость непривычная. Обычно тут длиннее лодки были, а эта пузатая какая-то. Действительно странная. Лодка двигалась к берегу, вставала, опять чуть шла вперёд. Я смотрел на неё в позорную трубу, сквозь капли было видно плохо. Вдруг на лодке началось шевеление, что-то затряслось. Вроде, тряпка какая-то. Чего машут? Потом судно бодро так направилось в сторону нашей заводи.
— А ну давай посмотрим, что это за гости. Винтовки только взять надо да народ позвать, — мы побежали вооружаться.
На стены залезли, вооружились, огнемёт взвели и пулемёт направили на заводь. Судно отодвинуло нашу защиту маскировочную и аккуратно зашло в нашу лужицу. С него спрыгнул мужик.
Это был Торир.
Полезли ещё люди. Кнут, Атли, Брунгильда, Ивар, Отар, сын его, их жёны. Мы бросились встречать мурманов. Над бортом показалась светловолосая голова с огромными глазами.
— Сигни!.. — крик Кукши огласил окрестности, парень бросил винтовку, щит, побежал по холодной воде и почти запрыгнул на судно.
— Ну здравствуй, Торир. Чего так долго? — я обнимал седоволосого мурмана.
— А-а-а, не спрашивай… — тот только махнул рукой.
Мы повернулись к лодке — там была трогательная сцена встречи. Кукша стоял в воде, и нежно, как будто боясь, что Сигни сейчас растворится словно мираж, помогал ей спуститься с лодки, понёс на руках к нам. Остальные спускались сами. Кукша, не замечая нас, понёс девушку в крепость. Ну наконец-то, свершилось! Слава Перуну, добрались! А черноволосый где?