— Чего надо, люди добрые? — я в рупор спросил подъезжающих.
В крепости народ затих, всадники остановились, не решаясь двигаться дальше.
— Полюдье! — крикнул тот, который был одет побогаче.
— Чего? С хрена ли гости понаехали? Какое полюдье?
— На Ладожской земле кто живёт — по белке с дыма! Рюрику! — надрывался мужик.
Так, стало быть налоговая инспекция пожаловала.
— Мы на упрощенке! Без НДС работаем! В особой экономической зоне! — вот вечно мне, когда нервничаю, дурь всякая лезет в голову.
— Чего? — чуть не хором проорали всадники.
— Надрываешься? — ко мне подошли Торир, Кукша и Лис, в полном облачении.
— Налоговая пожаловала, инспектор и отряд физподдержки «Коричневые штаны».
— Э-э-э? — это Торир с Лисом, Кукша ржёт, — А почему коричневые?
— Ну, красная рубаха — чтобы крови в бою видно не было. Коричневые штаны — соответственно…
Со стены раздался ржач, мужикам шутка понравилась. Всадникам — нет.
— Не будет белки с дыма — Рюрик селище ваше разорит! — надрывался «богатый».
— Чего он хочет-то? — я обратился к более опытным товарищам.
— Да шкурку беличью, или по цене что-то такое же с дома, — Лис рассматривал всадников в трубу.
— Значит, четыре шкурки, — заключил Кукша.
— А чего так мало? — изумился Лис.
— Ну, три барка, да еще дом наш многоквартирный, вот и выходит четыре шкурки..
Опять ржач со стены, ситуацию никто серьёзно не воспринимал.
— Кто главный! Выходи да дань неси! — опять надрывался всадник, что был одет чуть лучше остальных.
— Так, и что дальше будет? Лис, ты же сам в полюдье ходил, небось, чего ждать?
— Так далеко мы не забирались. Если дань не дадим — могут людей привести ещё и напасть. Или по лету лодками придут. Хотя это вроде не Ладожская земля. Чего они так далеко забрались?
— Значит, надо их отвадить, — заключил я, налоги платить мне совершенно не улыбалось.
— Да отвадить-то можно, только убивать их не надо. Тогда точно ещё придут. Они же не только с нас взять хотят, набрали уже, небось, с других селищ. Рюрик за своих людей может и осерчать, войско пригонит.
— Так значит, переговоры?
— Значит переговоры, — кивнул Лис.
— Мужик! Погоди, я сейчас выйду — это уже в рупор, всадникам.
Переговоры решили провести с соблюдением местного торгового и делового этикета. Тут как, захотел ты, например, два вагона меди. Село нашёл, где тот металл делают. Собираешь братву, идёшь и навешиваешь жителям нужной деревни по самые помидоры, а медь себе забираешь. Или тебе раздадут на орехи, и ты с половиной дружины обратно идёшь, думу думать. Это, так сказать, базовая позиция на переговорах. А потом те, из села, к тебе идут, и тоже драка — это позиция противоположной стороны. В зависимости от результатов таких вот «переговоров» кто-то на дань попасть может, или скидку получить, и ценник так определяют. Глядишь, лет через десять таких вот походов неплохая торговля получается. Это мне местные рассказали. Ну вот в этом примерно ручье мы и стали действовать. До битвы, думаю, не дойдёт, психологически давить станем.
Всадники стали подмерзать. Мороз хоть и небольшой, но всё-таки холодно. Раздался глухой звук, с крепости посыпался застрявший на ней снежок. Ворота открылись. Из них, со знамёнами вышли наши колонны — два взвода со средствами усиления. Мужики построили линию щитов, огнемётчики и пулемётчики заняли определённое им место, их прикрывали снайпера и мечники с топорниками. Отдельно вышла колонна с остатками нашего воинства, часть народу за торфом отправилась. Её вёл Гуннар Максимов, с пулеметом на салазках. Мы фамилии когда викингам искали, давали все в соответствии с их пристрастиями, местами расселения, или родовыми прозвищами. Кнут стал Кораблевым, Торир — Мудрым, Ивар — Скандинавским. Атли фамилию подобрать не могли. Но смотря как ласково и нежно Гуннар заботится о пулемёте, назвали их Максимовы, Атли, Гуннара и Брунгильду. Тогда же я и песню вспомнил.
Все это — показуха, наше ополчение не готово к бою, но смотрится внушительно. Теперь вот мой выход, на коне… А теперь главное с него не свалиться — у меня навык езды нулевой. Я, Торир и Кукша вышли перед строем, встали между ним и всадниками. Те посовещались маленько, «богатый» слез с коня, снял шлем, обозначил маленький поклон: