— Правду он говорит, поймал молнию. То Я тебе сказал, мне можешь верить, — дед выделил словами свой авторитет, — показывайте, чего у вас там.
Лис со всем почтением протянул листы. Волхв оказался грамотным! По крайней мере, местные черточки на словенском читал бегло. Глянул мельком на мою писанину, на русском языке, ухмыльнулся:
— И тут ромеи постарались. Откуда письмена такие?
— Мои письмена, сам писал. Не ромейские, то будь уверен.
— А похоже. Меня тут один «священник», — дед презрительно выплюнул наименование служителя культа, — пытался в их веру направить, да только сил у него не хватило.
— Что, дуба врезал? — осторожно поинтересовался я.
— Дерево-то тут причем? С лодки упал после пива, еле достали, воды наглотался. Так домой и направился, полуутопший, — дед водил пальцем по бумаге, — силы даже на три кувшина пива ему его бог не дал. А все бегал орал «In nomine Patris, et Filii et Spiritus Sancti. Amen»[1].…
Я чуть челюсть не уронил. Дед на латыни шпарит! Что именно — не знаю, но точно латынь! Занятный служитель культа, надо будет присмотреться к нему. Между тем дед читать закончил словенский перевод договора, вопросительно посмотрел на меня:
— А на твоём чего написано? Не ромейском?
Достал «Азбуку», что отобрал у Обеслава. Она у нас уже русско-словенско-мурманская, сочетание картинок с предметами и слов на трёх языках. Ну там для буквы «Б», например, два блока с картинками и подписями. В мурманской части значок-закорючка скандинавская, и медведь нарисован — они его «бьерн» или как-то похоже называют. В словенском блоке — бочка изображена и соответствующая руна-иероглиф, её обозначающая у будущих славян. Значит, начертание «Б» читается так же, как первая буква у этих двух слов. В таком вот ручье и объяснил все волхву. Удостоился сначала скептического взгляда, потом Белимир попробовал почитать договор на русском, потом ещё, и ещё… Скепсис уступил место уважению — всего-то за три часа с моими подсказками служитель Перуна, считай, освоил новый письменный язык! И даже сам писать попробовал, и даже получилось что-то! Какой любопытный и талантливый дед! Ну а мне это в плюс — пока мы с волхвом плотно общались на тему особенностей письменности в разных языках, Лис, по-моему, уже решил что зря он все это затеял. Ибо Белимир со мной уже на «ты» и с изрядной толикой уважения говорит, а он, местный премьер-министр, в нашем диалоге вообще не при делах. Пару раз пытался влезть с какими-то замечаниями — получил в ответ от волхва что-то в роде «нечего лезьте, когда люди умные говорят!». Лис почтительно замолкал, авторитет у Булимира, судя по всему, был очень велик. Наконец, закончили разбираться с текстом договора.
— От меня чего надо? — спросил волхв.
— У себя договор тот сохранить да клятву нашу написанную подтвердить, — Лис изобразил поклон, уважает.
— То не сложно. Кровь нужна.
Мы сделали надрезы на руках, скрепили кровавыми отпечатками все три экземпляра договора. Дед пошептал малость, да и спрятал ловким движением свой листок за пазуху. И «Азбуку», кстати, себе отжал, мол, необходимо прояснить момент, проанализировать новую письменную науку. Я спорить не стал, пусть так будет.
— Теперь всё. Идите, — выпроводил нас Белимир, и склонился над новой книжкой.
Мы вышли во двор. Я достал полевую аптечку с бинтами, вываренными в ромашке, и пузырьком со спиртом. Протёр руку себе, сделал повязку, вопросительно посмотрел на Лиса. Тот стоял и смотрел на меня извиняющимся взглядом. Я улыбнулся:
— Что, думал вру про Перуна-то?
— Ты, Сергей, не серчай, если что не так. Я не со зла, положено так. Сам понимаешь, время такое, опасность отовсюду прийти может…
— Вот тут ты точно прав, — я усмехнулся, — время действительно такое. Давай руку перевяжу.
— Зачем? Ранка-то вроде небольшая?
— Ага, микроб, живность такая мелкая, глазом невидимая, залезет, и придётся её отрезать.
— Огневица? — это они тут так воспаление называют.
— Она самая. Живность та в ранки и дырки в организме залазит, да и жрёт изнутри. Потом гной, температура, ну, жар, и готовьте место у кремлевской стены».
— В Новгороде? — недоверчиво произнес Лис.
— Не, то я так шучу. Глупо. Помрешь, говорю, если огневица начнётся, — я обработал рану у местного чиновника и перевязал её, — вот, теперь все. Да чистой водой кипячённой промывай, пока не заживёт. Она живность губит, как и огонь. Ну или вином крепким можно.
— Странные вещи ты говоришь…
— Зато правильные!..
Мы направились обратно, я читал Лису маленькую лекцию о гигиене. На торге разошлись наши пути, ему в детинец пора, а я хотел найти Ждана, торговца стеклом, что не смог купить лодку данов на аукционе. Его, собственно, хотел привлечь для «промышленного шпионажа». На Ладоге, по рассказам Буревоя да Торира, добились больших успехов в части обработки стекла. Мне же хотелось, чтобы мои поделки в деревне стали лучше, прозрачнее и крепче. Да и технологии обработки интересовали, и получение материала, и сырье… Пока время есть, надо подружиться с местным инженерно-техническим сообществом. Вдруг что умное подскажут? А как дружить, если я тут никого не знаю? Вот и договорился с Ториром, что половину платы, что мурманам отойдёт за лодку, я у Ждана серебром возьму, а другую, для себя — информацией. Вождь, конечно, подивился, но спорить не стал, моя доля, что хочу — то и делаю.
1
Тринитарная формула или формула Троицы — богословская фраза «во имя (Господа) Отца и Сына и Святого Духа» (греч. εἰς τὸ ὄνομα τοῦ Πατρὸς καὶ τοῦ Υἱοῦ καὶ τοῦ Ἁγίου Πνεύματος, eis to onoma tou Patros kai tou Huiou kai tou Hagiou Pneumatos; лат. in nomine (Domini) Patris et Filii et Spiritus Sancti) или слова подобного характера, называющие вместе три ипостаси Святой Троицы — Бога Отца, Бога Сына и Святой Дух.
Полная тринитарная формула встречается в Новом завете лишь один раз, — в Евангелии от Матфея: «