За несколько километров от ранчо дона Косме мы наткнулись на изуродованный труп солдата. Он лежал на спине, открытые глаза смотрели прямо на луну. У него были вырваны язык и сердце и отрезана по локоть левая рука. В десяти шагах от него лежал в таком же виде другой солдат...
Мы въехали в лес; беспокойство стало невыносимым. Я видел, что Клейли тревожился не менее моего.
- Трудно допустить, чтобы мародеры проникли сюда, - сказал он. - Нужно бояться другого, - добавил он немного спустя, - негодяя Дюброска с его шайкой...
- Вперед, вперед! - крикнул я, дал шпоры коню и понесся вперед галопом.
Больше я не мог говорить. Клейли выразил мои самые тайные опасения, и сердце мое сжалось от сильной боли.
Остальные тоже пришпорили коней. Вдруг Рауль остановился и сделал нам знак тоже остановиться.
- В чем дело? - спросил я шепотом.
- В лесу кто-то есть, капитан!
- Где?
- Там, налево... Я не мог различить, кто это...
- Я видел, это мустанг, - заметил Линкольн.
- С седоком?
- Не могу вам наверное сказать, капитан! Он был слишком далеко отсюда, трудно было рассмотреть. Но что это мустанг - ручаюсь головой...
- Позвольте мне проследить его, тогда я скажу вам, с седоком он или нет, продолжал он.
- Пожалуй, это будет лучше... Рауль, Чэйн... сойдите с лошадей и пойдите с сержантом, а ты, Джек, держи лошадей...
- Если позволите, капитан, я лучше пойду один, - шепотом произнес Линкольн. - Рауль и Чэйн, правда, прекрасные товарищи и выручат из всякой беды, но я привык выпутываться один...
- Хорошо, сержант, делайте, как хотите. Мы будем ждать здесь вашего возвращения.
Охотник соскочил с лошади, тщательно осмотрел свой карабин и пошел в сторону, как раз противоположную той, где, по его указаниям, пробежал мустанг.
Мы ждали его с полчаса, сгорая от нетерпения. Я уже начал опасаться за Линкольна, когда до нас донесся звук выстрела со стороны как раз противоположной той, куда скрылся охотник.
- Это выстрелил сержант, - заметил Чэйн.
- Вперед! - скомандовал я.
И мы поспешили к тому месту, откуда послышался выстрел. Метров через сто мы встретили Линкольна, который шел назад с ружьем на плече.
- Ну? - произнес я.
- На мустанге в самом деле был седок, капитан, но теперь его больше нет.
- Что это значит, сержант?
- То, что на мустанге сейчас уже никто не сидит. Один из них удрал, то есть это мустанг, а седок остался на месте.
- Как! Сержант, вы убили...
- Да, капитан, и убил не зря.
- А именно?
- Во-первых, это был гверильяс, а во-вторых, конный разведчик.
- Как вы узнали это?
- Как не узнать, капитан! Я все время шел по его следам. На поляне, которую, мы перед тем пересекли, не было следов: значит, он ехал не отсюда. В одном месте, у густой заросли, была стоянка... много разных следов осталось...
- Хорошо. Дальше что?
- Я все шел по следам, пока не увидел его самого. Он почти лежал на лошади, а не сидел, как сидят обыкновенно добрые люди. Это показалось мне очень подозрительным. Вгляделся - оказывается, и ружье есть у него. "Плохо дело!" - думаю. Ну, взял и выстрелил... Проклятый мустанг удрал, но седока я обшарил и нашел вот что... С этой штучкой не выйдешь на гризли...
- Что вы сделали! - крикнул я, схватив блестящий предмет, который мне подал охотник.
Это был стилет с серебряной ручкой, который я в прошлое свое посещение подарил молодому Нарсиссо.
- Я полагаю, ничего дурного, капитан...
- А каков собой этот мексиканец... какое у него лицо? - спрашивал я тревожно.
- Каков собой? Да не особенно красив. Похож на индейца. Не угодно ли, впрочем, вам самим посмотреть: он валяется недалеко отсюда...
Я соскочил с коня и бросился вслед за Линкольном в чащу. Шагов через двадцать я чуть-чуть не споткнулся о тело, лежавшее в тени. Оно лежало на спине, а лицо его было ярко освещено лунным светом. Я наклонился над ним. Одного взгляда было достаточно, чтобы удостовериться, что я никогда не видел его прежде. Это был самбо с длинными волосами, похожими на шерсть. По полувоенной одежде можно было узнать в нем гверильяса. Линкольн был прав.
- Не правда ли, капитан, хорош? - сказал Линкольн, когда я кончил осмотр.
- Вы думаете, он выслеживал нас?
- Нас или еще кого, но что он выслеживал - это верно.
- Никто не знал, что мы поедем сюда. Едва ли он гнался за нами, - заметил я.
- Нет, это очень может быть, - проговорил подъехавший Клейли, - кому-то, наверно, хорошо известно все, что мы делаем. Этот "кто-то" знает, конечно, и об уводе из города Нарсиссо, и о наших визитах на гасиенду...
- Да, это верно... А мы все еще медлим... Рауль, вперед, только осторожнее, тише, как можно тише...
Мы поехали гуськом по узкой тропинке.
Глава XXXI
В ПЛЕНУ У ГВЕРИЛЬЯСОВ
В полях, окружавших ранчо, все было тихо. Дом стоял цел и невредим. Я начал успокаиваться.
- Вперед! - скомандовал я громко.
- Капитан! - окликнул меня шепотом француз, придерживая лошадь у живой изгороди,
- Ну, что такое?
- В том конце аллеи, по которой нам нужно ехать, идет кто-то, - вполголоса сообщил Рауль.
- Наверно, кто-нибудь из слуг... Бояться нечего... Вперед...
Доехав до конца аллеи, Клейли и я спешились, приказав людям дожидаться нас, и пошли к дому. В нем было тихо, и все казалось по-старому.
- Уж не легли ли они спать? - заметил Клейли.
- Нет, слишком рано... Может быть, они внизу, ужинают?..
- Вот это было бы очень кстати: я страшно голоден...
Мы подошли к веранде. По-прежнему стояла тишина.
- Где же собаки? - недоумевал я.
Мы вошли в дом.
- Странно! - бормотал я. - Никто не показывается... Но куда же девалась мебель?
Мы подошли к лестнице. Я взглянул вниз - ни света, ни звука...
Я обернулся и вопросительно взглянул на своего спутника. В это время мое внимание привлек странный шорох в тени оливковых деревьев у входа в ранчо. А в следующий момент нас окружила целая гурьба людей, и не успели мы опомниться, как уже лежали на спине со связанными руками и ногами.
В то же время послышался шум борьбы в аллее, где мы оставили наших людей. Раздались выстрелы... Через минуту толпа мексиканцев повалила оттуда, ведя в середине связанных Линкольна, Чэйна и Рауля. Нас всех уложили рядом. Лошадей привязали к деревьям.