Прошло около получаса. Мы не произнесли ни слова и не шевелились. Вдруг послышался легкий стук. Приятный, точно женский, голос прошептал под окном:
- Hola, capitan!
Я приложил ухо к отверстию. Возглас повторился. Мне было ясно, что говорил не Линкольн. Вероятно, это Нарсиссо.
- Quien? - спросил я.
- Jo, capitan!
Да, это был голос, который я слышал утром. Значит, под окном был Нарсиссо.
- Можете вы просунуть руку в отверстие? - продолжал голос.
- Нет, у меня руки связаны за спиной...
- А не можете ли вы поднести их к окну, повернувшись спиною?
- И этого не могу.
- Ваши товарищи тоже связаны?
- Да, все до одного.
- Ну так вот что: станьте на плечи двух из них.
Я попросил Чэйна и Рауля поддержать меня, удивляясь смелости молодого испанца.
Взобравшись на плечи товарищей, я повернулся спиною к окну.
Маленькая нежная рука прикоснулась к моим связанным рукам и мгновенно перерезала чем-то острым веревки.
- Держите! - шепнул голос, когда я обернулся.
Вслед за тем у меня в руке очутился кинжал.
- Держите и это.
Протянув другую руку, я почувствовал в ней какую-то бумагу, которая казалась светящейся.
- А теперь, капитан, прошу вас о милости, - продолжал голос.
- Какую милость могу я вам оказать?
- Позвольте мне на прощание поцеловать вас.
- О, милый юноша! - воскликнул я.
- Юноша?! Я не юноша, я - женщина, женщина, любящая вас всею силою своего сердца!..
- Так неужели ты... ты, моя дорогая Гвадалупе?
- А... Я так и думала... Я больше не хочу... Но нет, я все-таки сдержу слово!
Я был в таком волнении, что не придал особого значения этим загадочным словам. Лишь впоследствии я вспомнил о них и понял их смысл.
- Вашу руку, вашу руку! - воскликнул я в свою очередь.
- Вы хотите мою руку? Извольте!
В узкое окно просунулась маленькая ручка, на которой в лучах луны сверкали драгоценные камни. Я схватил ее и покрыл поцелуями. Мне казалось, что рука сама прижимается к моим губам...
- О, зачем, нам разлучаться? - бормотал я в порыве горячей любви. - Бежим вместе... И я мог подозревать тебя, дорогая Гвадалупе!..
Послышалось легкое, как бы болезненное восклицание, рука живо отдернулась, а один из перстней случайно соскользнул на мою ладонь.
- Прощайте, капитан, прощайте! - произнес голос. - В этом мире люди не знают; кто действительно любит их...
Пораженный, изумленный донельзя, я стал звать говорившую.
Ответа не последовало. Я прислушивался до тех пор, пока мои товарищи не устали наконец держать меня. Я спустился на пол, разрезал ремни на ногах, освободил Рауля от уз и передал ему кинжал, чтобы он мог освободить Клейли и Чэйна, а сам занялся чтением записки, в которой был завернут светляк. Слегка сдавив светящуюся муху пальцами, я стал держать ее над бумагою, которая таким образом совершенно осветилась, и прочитал следующее:
"Стены из adobe. У вас есть кинжал. Окно выходит в поле, за которым начинается лес. Остальное зависит от вас. Другим способом помочь вам не могу. Carissirno cabale adios! (Прощайте, дорогой кавалер!)"
"Какой сжатый, деловой слог", - невольно подумал я.
Но задумываться над этим было некогда. Я бросил муху, спрятал записку у себя на груди и принялся расшатывать кинжалом кирпичи, которые легко поддавались.
Однако вскоре снаружи раздались голоса мужчины и женщины.
Я бросил работу и начал прислушиваться. Мужской голос принадлежал, несомненно, Линкольну.
- А, проклятая баба! - рычал он. - Ты хотела видеть капитана повешенным? Ну, нет, этому не бывать... Если ты не укажешь мне, в которой из этих голубятен он сидит и не поможешь вытащить его оттуда, то я вмиг раздавлю тебя!
- Я вам говорю, сеньор Линкольн, что я предоставила капитану возможность вырваться из его заточения, - протестовал знакомый женский голос.
- Какое средство?
- Кинжал.
- А... Ну, вот, погоди, мы это сейчас узнаем... Иди со мною... Я не выпущу тебя до тех пор, пока не удостоверюсь, что ты не лжешь...
Тяжелые шаги охотника приближались. Он подошел к окну и прошептал:
- Вы тут, капитан?
- Тише! - шепнул я в ответ. - Всё в порядке.
Часовой у двери подозрительно зашевелился.
- Ага! Хорошо... Ну, теперь ты можешь убираться отсюда, - обратился он к женщине, которой мне так хотелось бы сказать еще несколько слов. - Впрочем, - добавил он мягче, - можешь и не уходить. Ты все-таки славная бабенка. Беги с нами: капитан охотно возьмет тебя под свое покровительство.
- Сеньор Линкольн, я не могу бежать с вами. Пустите меня!..
- Как хочешь. Но если тебе когда-нибудь понадобится услуга, то смело можешь рассчитывать на Боба Линкольна. Помни это!
- Благодарю, благодарю вас!
Прежде чем я мог сказать хоть слово, она ушла, и лишь издали донеслось до меня ее прощальное печальное:
- Adios!
Мне некогда было вдумываться во все происходившее. Нужно было действовать.
- Капитан! - снова осторожно позвал Линкольн.
- Как же вы выйдете отсюда?
- Разберем кирпичи и выйдем.
- А... Укажите мне место, я помогу вам.
Я смерил обрывком веревки расстояние от нашего подкопа до отверстия и передал веревку Линкольну. И мы с обеих сторон принялись молча работать, пока через стену не проник луч света, и старый охотник не пробормотал:
- Тише, Рауль, ты отхватишь мне пальцы.
Через несколько минут мы могли свободно пролезть через проделанную нами брешь.
Мы снова очутились на свободе!..
Глава XL
МАРИЯ ДЕ МЕРСЕД
Под стеной находился ров, наполненный кактусами и высокой травою. Мы легли в него, чтобы перевести дух и расправить затекшие члены.
- Этот ров тянется довольно далеко, - прошептал Линкольн. - Мы им и проберемся.
- Конечно, - подтвердил Рауль, - это самый безопасный путь.
- Вперед! - скомандовал я шепотом.
И мы поползли на четвереньках. На краю рва возвышалось здание. Во всех окнах было темно, и из дому не доносилось ни малейшего звука. Только последнее по счету окно было ярко освещено. Несмотря на опасность нашего положения, мне во что бы то ни стало захотелось заглянуть в окно. Оно было довольно высоко и забрано железной решеткой. Я ухватился за нее и подтянулся на руках. Мои товарищи притаились в кактусах.
Моим глазам представилась комната, убранная с комфортом и даже с некоторою роскошью. Но не на обстановку было обращено мое внимание - я заметил ее только мельком, - взор мой приковался к человеку, сидевшему в этой комнате перед столом. Этот человек был Дюброск!