Через несколько дней на необитаемый до того островок высадились шесть полков, и военный шум заглушил на нем все звуки.
Все эти полки состояли из совершенно необученных новобранцев, и мне, наравне с прочими офицерами, пришлось прежде всего "обтесать" своих людей. Бесконечная муштра шла с утра до ночи, и тотчас же после ранней вечерней поверки я с радостью забирался в палатку и ложился спать, насколько можно спать среди бесчисленных скорпионов, ящериц и крабов. Казалось, что на этом маленьком острове назначили друг другу свидание все пресмыкающиеся земного шара.
22 февраля, в день рождения Вашингтона, мне не удалось лечь спать рано: неудобно было отказаться от приглашения майора Твинга, переданного мне Клейли. Как выражался мой лейтенант, в палатке майора нам предстояла "недурная ночка".
После вечерней зари мы с Клейли отправились в палатку Твинга, которая была разбита в самом центре островка, в роще каучуковых деревьев. Мы нашли ее без труда: из нее далеко разносился звон бокалов, шум голосов и отчаянный хохот.
Подойдя поближе, мы увидели, что палатка была расширена: передние полотнища вытянуты вперед и накрыты сверху еще одним полотном, державшимся на дополнительном шесте. Несколько нестроганых досок, стащенных с кораблей и уложенных на пустые бочки, изображали собою стол. На этом столе стояло множество всевозможных бутылок, стаканов и бокалов. Между ними стояли банки с консервами, лежали стопки морских сухарей и куски сыра. Кругом валялись пробки и куски фольги, а под столом виднелась целая груда темных предметов конической формы: здесь легло костьми немало бутылок шампанского.
По обе стороны стола сидели полковники, капитаны, поручики, военные врачи. Вся эта компания сидела без чинов - всякий усаживался там, где находил свободное место. Было и несколько морских офицеров, а также шкиперов с торговых кораблей.
На верхнем конце стола восседал сам майор Твинг, которого никто никогда не видал без походной фляжки на зеленом шнуре. За эту фляжку майор держался крепче, чем за свои эполеты. Во время долгих и трудных переходов мне не раз приходилось слышать, как какой-нибудь усталый офицер бормотал: "Вот бы хорошо хлебнуть сейчас из Твинговой фляжки!" "Не хуже Твинговой фляжки" так говорили мы все, когда хотели особенно похвалить понравившуюся водку. Такова была одна из причуд майора, но причуда далеко не единственная.
Когда мы с моим приятелем появились в палатке, компания была уже на значительном "взводе" и все наслаждались свободными нравами американской армии. Клейли был любимцем майора, и тот сразу заметил его.
- А, Клейли! - закричал он. - Это вы? Тащите сюда вашего друга! Стулья, джентльмены, ищите себе сами.
- Капитан Галлер, майор Твинг, - сказал Клейли, представляя меня.
- Очень рад познакомиться с вами, капитан! Вы не можете найти себе стул? Ничего, сейчас мы это устроим. Куджо, сбегай в палатку полковника Маршалла и стащи там один-два стула! Эдж, сверни шею этой бутылке! Где штопор? Куда он подевался? Да где же штопор?
- Никаких штопоров, майор! - закричал адъютант. - У меня есть патентованный инструмент.
С этими словами он схватил бутылку шампанского левой рукой, а правой ударил по ней сверху вниз. Головка отскочила в сторону, и срез получился совершенно ровный, словно снятый пилой.
- Здорово! - воскликнул ирландец Геннесси, сидевший недалеко от хозяина. Такой способ откупорки бутылок пришелся ему по вкусу.
- У нас это называется "кентуккийский штопор", - спокойно заметил адъютант. - Два преимущества: экономится время и вино остается чистым от...
- За ваше здоровье, джентльмены! Капитан Галлер! Мистер Клейли!
- Благодарю вас, майор! За ваше здоровье, сэр!
- А вот и стулья! Как, только один? Ну, что ж, джентльмены, придется устраиваться. Клейли, старый приятель, вон там лежит патронный ящик! Эдж! Переверни-ка этот ящик кверху дном. Лапу, приятель, как поживаешь? Садитесь, капитан, садитесь, пожалуйста! Эй, подать сигары!
В этот момент на дворе раздался ружейный выстрел, и в палатку влетела пуля. Она сбила фуражку с капитана Геннесси и, ударив в графин, разбила его вдребезги.
- Недурной выстрел, - сказал Геннесси, спокойно подбирая фуражку. Промахнуться на вершок - все равно что на километр, - добавил он, просовывая палец в дырку от пули.
Но все офицеры были уже на ногах. Многие кинулись к выходу.
- Кто стрелял? - кричали они.
Ответа не было, и несколько человек побежало в чащу, надеясь нагнать виновника. В чапаррале было темно и тихо, и преследователи вернулись с пустыми руками.
- Должно быть, - предположил полковник Гардинг, - какой-нибудь солдат нечаянно выстрелил и убежал, чтобы не попасть под арест.
- Ну, джентльмены, идем обратно в палатку, - сказал Геннесси. - Садитесь по местам, пусть уж бедняга удирает. Будем радоваться, что это была не граната.
- Вам, капитан, это должно быть особенно приятно.
- Право, не знаю, граната ли, бомба ли - мне бы одинаково разнесло голову. Но артиллерийский снаряд был бы чрезвычайно нежелателен и для головы нашего друга Галлера.
Геннесси был совершенно прав. Моя голова находилась почти на линии выстрела, и, будь он не ружейным, а пушечным, друзья уже оплакивали бы меня. Впрочем, пуля и так пролетела над моим ухом.
- Очень любопытно, в кого из нас метил этот малый? - сказал мне Геннесси.
- Ну, надеюсь, ни в кого. Я согласен с полковником Гардингом: это, должно быть, простая случайность...
- Скверная случайность, клянусь честью! Эта случайность испортила шикарнейшую фуражку ценою в пять долларов и загубила полпинты самой лучшей водки, какая когда-либо смешивалась с горячей водой и лимонным соком.
- Ничего, капитан, в запасе еще много! - закричал майор. - Ну, джентльмены, не задерживайтесь по пустякам! Наливайте, наливайте! Эдж, долой все пробки! Куджо, где штопор?
- Никаких штопоров, майор! - воскликнул адъютант и тут же расправился по-свойски с новой бутылкой. Отбитая головка полетала в кучу пробок, валявшихся на полу.