— Сука!!! Блек-Джек, братан, разберись с этими козлами и я тебе все отдам.
— Спокойно, дружище, — Блек-Джек притормозил Бьернсона, хотевшего навернуть Кубе еще раз, — Ты его, сейчас, прибьёшь, а мертвецы очень плохо отдают долги.
— Да мне плевать на деньги! Мы с ним договорились, а он нас кинул!
— Тише, здоровый парень… Тебе плевать, но есть люди, которые не столь богаты, чтобы разбрасываться деньгами. Камилла, мармеладка моя, подержи с девочками этого здоровяка.
— Мы? — Камилла, которая едва доставала Бьернсону до груди, удивленно округлила глаза.
— Могучий северный воин не будет воевать с женщинами, ведь так, дружище?
Бьернсон что-то недовольно проворчал, глядя на дамский заслон втиснувшийся между ним и Кубой, но сделал шаг назад.
— Ну вот и славно, дружище… Сейчас я поговорю с нашим ароматным приятелем и, если мы не договоримся, отдам его тебе, чтобы ты вывернул его унылую сраку наизнанку. Но мы же договоримся, а Куба? Говоришь, потерял деньги?
— Блек-Джек, братан, вот чем хочешь клянусь — проебал. Вон там, где-то. Вы тут постойте, а я сейчас, мигом…
— Один ты будешь искать долго, — взяв Кубу за шкирку, Блек-Джек рывком вытащил его из корыта, — Пошли вместе, приятель…
— Да, ладно че ты… Я сам… Ты что, братан, не доверяешь мне?
— Конечно доверяю, дружок… Но Хмашу я доверяю больше и он сказал, что ты пришел к нему и скинул всю добычу в обмен на ремонт двигателя, а на остатки закупил через дорогу бочонок самого дешевого джина. Но, возможно, Хмаш ошибается и у тебя, где-то, были еще деньги? В самом деле — ты же не станешь мне врать и пытаться столь тупым и очевидным образом съебаться?
— Тут, ебать его в рот, такое дело, братан… Деньги у меня есть, но я их спрятал, а про «потерял», пизданул, чтобы этих уебанов обдурить, — Куба перешел на шепот и кивнул в сторону остальных кредиторов, — Мы то с тобой братаны, а им доверять нельзя… У меня в тайнике много деньжищ. Они увидят — нас сразу ебнут нахуй. Так что разберись с ними, а, потом, мы с тобой на двоих все поделим. Честно, братан — когда я тебе врал?
— И где он, дружок?
— Вон там… В канализации. Я как раз за ним туда пиздовал, когда ты меня стопнул. Ты же не хочешь в этом говне ковыряться? Давай я слазаю. Я быстро!
— Куба, Куба, Куба… Зачем ты так со мной, дружок? Я ведь хорошо к тебе относился…
— Я те не пижжу, братан! Вот такая куча денег! Сейчас принесу — ты тут постой, а я махом.
— Ты же понимаешь приятель, что это так тупо, что уже даже не смешно?
— Просто поверь мне, хули ты!? Последний раз!!! Если я съебу и ты меня поймаешь, вот что хочешь делай!
— Меня это заебало… — громко объявил Бьернсон, поднимая Камиллу и ставя в сторону, — А ну-ка нахуй сдернули дороги — сейчас я этому мудиле череп до сраки вобью!
— Спокойно, дружище… — поднял руку Блек-Джек, — Еще немного терпения. Сейчас он поймет, что на его дешевые уловки тут никто не купится. Да, приятель? Ты считаешь нас тупыми, но мы не тупые. Хочешь съебать? Я могу тебя отпустить…
— Э, бля!!! — не понял такой доброты Бьернсон.
— Мы просто заберем твой катер. Придешь с деньгами, как обещал — получишь его обратно. Если нет, то мы будем сидеть на твоей палубе, пить ром и смотреть, сколько ты, с твоей манерой вести дела, протянешь в этом городе. И вряд ли успеем сильно напиться до того, как твой труп с перерезанной глоткой найдут в той самой канаве, откуда мои парни тебя только что выудили. Ну как, идет?
— Бля, Блек-Джек, братан, ну хули ты начинаешь. Ты же обещал!
— Обещал. А ты, дружок, обещал отдать мне все, что занимал, до последнего исладора. Выполнишь свое обещание — я выполню свое.
— Слушай… Я же не для себя занимал… Для Муга! Похуй на меня — но на него же тебе не похуй? Он же твой..?
— Нет, дружок. Он — твой. Он член твоей команды. Ты за него отвечаешь. Ну так что? Ты пойдешь и принесешь деньги?
— Да сука, ебать его нахуй… Я принесу. Ты только подожди — там хуйня делов.
— Иди…
— Куда, на!? — проститутки облепили Бьернсона, который пытался дотянуться до Кубы, — Я его хуй отпущу!
— Подумай вот о чем, дружище… — повернулся к нему Блек-Джек, — Если ты его прибьешь, то, по вашим законам, это будет почетная смерть от руки воина. Ты же воином себя считаешь, верно? Заслужил этот говнюк такой смерти?
— Хуль ты за наши законы знаешь!?
— Кое что знаю, как видишь, дружище. И казнить его ты тоже не можешь — для этого надо быть палачом, а не воином. Ну так что? Скажешь нашему приятелю что-то на прощанье?
— Ага… — выпростав ногу, Бьернсон отвесил Кубе такого пинка, что тот прочертил в уличной пыли длинную борозду, — Еще раз кинешь меня — сломаю хребет и брошу подыхать!