Выйдя на берег Майор подал сигнал. Но когда сквозь пелену водяных брызг проступил силуэт «сотки», пленный, еще секунду назад без сил распластавшийся по земле, вскочил с ужасом глядя на него. Заорав по форбуржски — «НЕТ!!! НЕТ!!! ОН ПРИШЕЛ ЗА МНОЙ!!!», Бербухе кинулся прочь. Костенко сорвался следом. Вдвоем они исчезли в зарослях. Майор пытался его остановить, но установка «не шуметь» сыграла злую шутку и его слишком тихое «Отставить» потонуло в гуле прибоя. Отступив следом за Николаем к самой кромке прибоя, они замерли целясь в темноту леса.
— Товарищ майор, как вы думаете, — водя стволом карабина поинтересовался старшина, — Они его слышали, однако?
— Сейчас узнаем…
Несколько минут был слышен только гул дождя и рев волн и ветра. Но как только они решили, что вопль Бербухе остался без внимания, откуда-то сверху, с ветвей ракаупы, донесся, пробившись через шум стихии, звук похожий на что-то среднее между плачем и рычанием.
— Ну твоюж, однако… — обреченно вздохнул Николай.
Впереди захрустели кусты. Он молниеносным движением опытного охотника взял их на прицел, но стрелять не стал вовремя поняв, что килрати с таким шумом по зарослям не ходят. На пляж вывалился мичман, волоча на плечах вырубленного Бербухе.
— Насилу догнал гада!
— Быстрее!!! — скомандовал Майор, — Все в воду!
Примотав оберст-лейтенанта к лодке, чтобы не утонул, они кинулись в волны. Преодолеть прибой такой силы казалось нереальным, но, счастью, Костенко со своим ростом доставал ногами до дна достаточно долго, чтобы отбуксировать всех вместе с лодкой на полсотни метров от берега, навстречу отчалившей от корабля шлюпке. Николай, вытянув руку повыше, отчаянно сигналил ей фонариком. Майор, одной рукой вцепившись в леерный трос, а оставшимися конечностями гребя изо всех сил, обернулся.
Сквозь дождь, на том месте с которого они только что отплыли, виднелся силуэт нечеловеческих пропорций, наблюдающий за их борьбой со стихией. Килрати отлично плавают, так что настичь их в воде им не представляло никакого труда. Но на «сотке» врубился прожектор, пытаясь указать шлюпке местоположение эвакуируемых и наблюдатель прыжком скрылся в зарослях.
— Килрати? — Алехин, как и в прошлый раз ожидавший их у трапа, покосился на темную глыбу острова, — Много слышал, но ни разу не сталкивался. И не собираюсь…
— А мы вот чуть не поручкались… — Майор отдышался, по привычке первым делом вытряс воду из оружия, и только потом начал сушиться сам, — Оберст-лейтенанту планку сдернуло, когда он вас увидел.
— Почему?
— Пока не знаю. Что-то у них там произошло на «Сто тринадцатом» и через это он к данному типу кораблей неровно дышит. Отнесите его в лазарет. Бегать от нас гад, наладился, так что Костенко его огрел. А у херра Бербухе и без того ролики за шарики неслабо так закатились. Как бы совсем не поплохел.
— Сейчас устроим. Буйный говорите?
— Не то что-бы, но осторожность не повредит. Он из «Вольфсангель» — подготовку имеет хорошую, так что не зевайте с ним.
— Понял. Ладно — сейчас пристроим постояльца. У нас еще будут промежуточные точки или домой поворачиваем?
— Давайте с «домой» повременим. Надо гостя допросить и, исходя из его показаний, уже решать. Отирались они там неспроста, так что могут всплыть подробности, требующие немедленных действий. Как приведете оберст-лейтенанта в порядок — позовёте. Я отдохну немного.
Однако отдохнуть Ковалю не удалось. Только он переоделся в сухое и прилег, как в каюту ворвался вестовой.
— Товарищ майор! Там Бербухе этот того! Буянит!
— Сильно?
— Очень!
— Ну пошли посмотрим…
В лазарете все было перевернуто вверх дном. У двери стоял, зажимая порезанную руку врач и двое конвоиров с оружием на изготовку. Изнутри доносились форбуржские ругательства вперемешку с требованиями не подходить на нескольких языках.
— Ну я же предупреждал…
— Виноват, товарищ майор, — вздохнул врач, — Меня в меде к такому не готовили. И главное ведь исхудал, а сколько силищи!
— Рука сильно пострадала?
— Царапина. Я больше переживаю, как бы он с собой ничего не сделал.
— Да — не хотелось бы. Свидетель ценный. У него что там — ланцет?
— Ланцет. С столика схватил пока я мундир на нем расстегивал.
— Понятно… Он сильно истощен, говорите?
— Не до предела, но поголодать ему пришлось.
— Сердце бы не встало… Будьте готовы, если что…
Майор шагнул в лазарет. Увидев его, Бербухе заорал, чтобы тот не подходил. Глаза у него были совершенно безумные, так что ясно было, почему врач опасался, что он может себе навредить. Вытянув руку, Коваль щелкнул пальцами, заставив оберст-лейтенанта сконцентрироваться на них, после чего сделал жест, как будто пригибая его вниз. Бербухе вздрогнул и с утробным «Ы-ы-ы», медленно осел на пол. Подойдя, Майор забрал ланцет и бросив его в кюветку склонился над пленным.