— Так точно Никифор Александрович — обеспечим.
— Ну вот и чудно… В таком случае — не смею задерживать. Еще раз извиняюсь, что выдернул вас внеурочное время.
Когда майор Коваль вышел, Пастухов снова подошел к окну и, сложив руки за спиной, некоторое время стоял совершенно неподвижно.
— Алмаз Асланович… А как дела у Матренина?
— Да неплохо у него дела Никифор Александрович. Я бы даже сказал — «отлично».
— Неужели «Сирин» заработала?
— Что ж вы так про нее? Как про машину какую?
— Не уж то личность сохранилась?
— Сохранилась. Полностью здоровая психика, адекватное возрасту развитие — все чин по чину.
— Ну тогда Матренину мои поздравления — это значительный прорыв. Старик наверное рад до смерти.
— Типун вам на язык Никифор Александрович — какой «смерти»? Долгих лет жизни ему — если сделает все что запланировал то мы свои потребности в спецкадрах закроем да еще с запасом.
— Фабричным способом обещает их штамповать?
— Ну — фабричным не получится. Больно уж процесс деликатный, но станет попроще — факт.
— Это хорошо…
Пастухов отошел от окна и вернувшись за стол хитро посмотрел на Алмаза Аслановича.
— А не подсобите ли вы мне, по старой дружбе? Томится у нас в застенках один человечек: наши его вскрыть не могут, а интересного в его головушке — уйма. Пусть Сирин с ним поработает?
— Да почему бы и не подсобить? Только вы имейте ввиду что Сирин работает жестко.
— Пускай — оно того стоит.
— Тогда привозите.
— А может лучше вы к нам?
— Нет — Матренин на дыбы встанет. Он от нее не отходит, даже ночует в лаборатории… Шутка-ли: тридцать лет — провал за провалом и тут такой успех. Пылинки сдувает. А вы предлагаете ее куда-то вывезти. Я ему даже предложить такое не рискну — сразу покусает.
— Ну ладно — раз такое дело, то привезем… А по поводу этого дела что думаете?
Алмаз Асланович пододвинул к себе папку и неторопливо изучил бумаги. Пастухов терпеливо ждал.
— Камруни меня смущает. Оттуда они последний раз выходили на связь с штабом флота.
— Камруни? Это, если мне память не изменяет, между первым и вторым кольцом?
— Да. Зачем Иваркин отправил корабль так далеко от основных сил флота? Кроме того… У вас карта есть?
Пастухов достал из шкафа карту мира. Алмаз Асланович подошел к ней и взяв линейку и листочек некоторое время что-то высчитывал.
— Да… Смотрите — вот Камруни из района которого они выходят на связь последний раз после чего считаются дезертирами. Между первым и вторым кольцом. Там их никто не найдет и даже и искать не будет. Они — единственный залесский корабль в том районе. Если Вареников решил присоединится к Вольному Флоту, то лучшего момента ему не найти. Но он, зачем-то, полным ходом несется к Ротонгу, где топит «Фелицию» и на всех парах пытаются уйти обратно. В районе Балибассы попадают под удар авиации, на последнем издыхании добираются до островов и разбегаются кто-куда предварительно уничтожив все судовые документы. Никто из команды не пытается вернуться на родину или выйти на связь с родственниками…
— Подтверждает версию Коваля, почему вас это смущает?
— Погодите Никифор Александрович — это еще не все странности. Потоплено аменское судно. Погибли сотни аменских граждан. Действия Вареника очевидно не подходят под версию о мятеже. Но Амен не просто с готовностью принимает данную версию… Есть сведения о том, что определенные силы внутри правящих элит занимаются судебным преследованием и даже физическим устранением активистов требующих расследования катастрофы. Вывод?
— Кто-то у них очень не хочет что бы правда о «Фелиции» всплыла…
— Именно Никифор Александрович. Именно, мой дорогой! Теперь осталось понять, при чем здесь Камруни. Иваркин не зря послал одного из своих лучших капитанов туда. Думаю, они обнаружили там что-то такое ради чего он был готов пожертвовать своей жизнью, жизнями подчиненных и пассажирами «Фелиции».
— Или не они… Надо, я думаю, нанести визит Семену Николаевичу — кто знает, может Первый Отдел что полезного нам скажет. С утра. Утро вечера мудренее, как в народе говорят.