— Йя! По раций, по телефон, просто сказанный в слух…
— А можно какую-нибудь запись посмотреть?
— Найн посмотреть — послушайт!
— Стоп! Она че — прям звук ловит?
— Йа! А вы как есть думайт?
— Я думал — как телеграф который точки на ленту бъет.
— О найн — звук. Как в граммафон.
— И давно придумали?
— Недавно. Я есть «одалживайт» этот малыш у ЭрДэА… — Доктор извиняюще развел руками, — Мне тогда уже есть нечего было теряйт…
— Вы обокрали спецслужбу? — удивленно уточнил Капитан
— Найн красть… Не вернул. Они есть хотели, чтобы я внес кляйне усовершенствований. Я есть решайт, что мне нужнее.
— Ясно… Как закончите — меня научишь с этой штуковиной управляться. А то был у меня момент когда вот такая вот хреновина конкретно могла зарешать…
— Йа — почему найн? Это есть очень простой управлений.
— Кстати, насчет: «закончим», — уточнил Старпом, — Мы тут надолго, судя по всему, так что можно нам завтра на зарядку не выходить?
— Гансу можно. Тебе — нет.
— А почему это мне нельзя?
— Во первых — ты офицер! И должен личным примером показывать подчиненным, как надо переносить все тяготы и лишения корабельной службы. Во вторых — ты инструктор по рукопашному бою. Тебе занятие вести. Тем более, зная тебя, потом ты все равно ничем важным заниматься не будешь так что время поспать найдешь…
— То, что ты не понимаешь, чем я занимаюсь, не значит…
— Да не ной… — отмахнулся от него Капитан, спускаясь вниз, — Сказал: «выйти», выйдешь. Это приказ.
Старпом с утра на зарядку выполз, хотя рожа у него была крайне недовольная. А вот Обмылок опять попытался сачкануть сославшись на боли в животе. Капитан хотел было уврачевать его целебным подзатыльником но, подумав, послал в лазарет.
Доктор после ночных бдений был не особо рад, что его разбудили из-за таких пустяков и путем быстрого осмотра разоблачив симулянта, со вздохом велел ему ложится на операционный стол, а сам принялся перебирать хирургические инструменты.
— Это вы чего это? — Обмылок испуганно покосился на Доктора, — Все серьёзно что ли?
— Йа! Судя по частота обращений у вас есть хронический боли. Показано оперативный вмешательство.
— А может вы мне просто освобождение от зарядки выпишите и я пойду?
— Найн! Я есть не иметь право оставить вас в такой состояний!
— Тогда таблеточки выпишите какие-нибудь… Я не хочу операцию.
— Глупость! Медикаментозный лечение есть дольше. Айне небольшой операций — и все пройдет!
— Не. Я согласен на «дольше». Давайте таблетками.
— Гут!
Доктор отложил скальпель и достал из шкафчик флакон с пилюлями. Вытряхнув парочку на ладонь он протянул их Обмылку.
— Я есть должен предупредить — если у вас на самом деле нет боль, то данный лекарство вызовет сильнейший желудочный расстройство.
Обмылок некоторое время колебался, потом залпом проглотил пилюли.
— Аусгетрайнихт! Вот ваш освобождение. Лекарство есть необходимо принимать курсом, так что завтра я есть ждать вас тут с утра для приема следующий доза.
Кивнув Обмылок замер, побледнел и выскочил прочь.
— Думкопф…
Доктор проследил как тот бежит, ускоряясь, в сторону гальюна, закрыл дверь и вернулся к прерванному сну.
Капитан деловито прохаживался по палубе, глядя как саргаши под руководством Механика, которому отдых явно пошел на пользу, занимаются дальнейшим обустройством. Изначально, по проекту, жилой кубрик для рядового состава располагался на главной палубе и занимал все пространство под баком. Коек не было — только крепления под гамаки и столы. В процессе обживания на борту там отгородили большой восьмиместный кубрик для экипажа с нормальными койками, а остальную часть использовали как столовую и кают кампанию.
Но Капитан решил пойти дальше и разделить этот кубрик еще на две неравные половины. В одной — большей, оставались уже имеющиеся члены экипажа. Туда Капитан приказал сделать большой стол с лавками и шкафы для одежды и личных вещей. Вторую — меньшую половину оставили «на будущее».
План обсудили с экипажем — возражать никто не стал. Особенно Федор, который узнав, что теперь кроме личной койки ему поставят еще и личный шкаф, даже не стал возмущаться, что мешают спать после вахты.
— Ну как там теперь?
Поинтересовался торчавший в рубке Марио, после того как саргаши сколотили и занесли стол. Федор, выползший наверх покурить, блаженно сощурился…