На самом деле он чувствовал вину. Отец умер от цирроза печени. Болезнь алкоголиков, но Тарасов ни разу не видел его пьяным. Так — праздничная бутылка шампанского на новый год и немного коньяка на день рожденья. Скорее всего, сказались годы работы на не самых полезных производствах. На похороны Старшина не успел, хотя буквально ночевал на взлётке в ожидании попутных бортов. Смог только постоять над свежей могилой в одиночестве, коря себя за то, что имел глупость думать, будто у них еще будет время, чтобы поговорить, сходит на рыбалку, пожарить шашлыки, спросить у отца, где тот потерял кончик указательного пальца на правой руке и что означают те расплывшиеся синие буквы старой татуировки на запястье, которые не похожи на мамины инициалы. Столько мелких, но в то же время важных вещей было отложено «на потом», которое уже никогда не наступит…
Мать, после смерти отца, сильно сдала. Он хотел уволится из армии, чтобы помогать ей. Но опоздал. И на её похороны не мог успеть даже теоретически, так как в этот момент находился в госпитале в Ростове, где новость о смерти матери ему сообщили только перед выпиской. Боялись, что дурные новости скажутся на самочувствии. И снова - свежая могила и нелегкие мысли о том, как легко уходят те, кто, казалось, всегда будет рядом. Мог ли он что-то сделать? Была бы мать жива, если бы он поторопился с увольнением? Стало ли последней каплей новость о его ранении или просто так совпало? Поди знай…
После этого в квартире появляться было тяжело. Выкинуть все рука не поднималась — родители столько сил вложили в этот простой, незамысловатый уют. Продать квартиру — тоже. А находится там, где все выглядело так, как будто они просто ушли на работу и скоро вернутся, Тарасов не мог. Поэтому и предпочитал спартанскую обстановку служебного жилья, заезжая домой раз в месяц, чтобы оплатить коммуналку и вытереть пыль. Кому там что понадобилось? Богатств у них особых не водилось никогда и из ценностей только старый громоздкий телевизор в лакированном корпусе, пара обручальных колец в ракушке да серебряная солонка, оставшаяся от одной из бабушек. Не та добыча ради которой вламываются в квартиру.
Перед мостом Займанов толкнул его, скомандовав показывать дорогу. Обычно «дежурка» высаживала Старшину на кольце перед Домом Техники, но сейчас, в виде жеста помощи и поддержки, Займанов не побоялся сделать крюк через вечно забитый мост, чтобы подбросить Тарасова почти до подъезда. Маленький район, отгороженный дамбой с одной стороны и крутогором с другой, при въезде встречал новыми многоэтажками, но в глубине таил квадрат из желтых «сталинок», обнесенных дырявым железным забором на таких же желтых кирпичных столбах.
- Вон туда заворачивай и там меня выкинешь.
- Принял… - сбросив скорость, Займанов прополз поворот и остановился у забора, - С тобой подняться?
- Да не, не стоит. Спасибо, что подбросил, дальше я сам.
- Точно?
- Да точно… Там, скорее всего, алкаши какие-нибудь поработали. Брать-то толком нечего, а если «ящик» унесли, я им руку только пожму — он не рабочий, просто в одно лицо его на помойку тащить тяжело. Сейчас посмотрю, что с замком, заменю, если совсем изломали, гляну, что взяли. А завтра в милицию схожу.
- Ты просто всю дорогу такой был… Никакой… Точно все хорошо?
- Да не парься. Я смурной не из-за взлома, а из-за того, как это все неудобно. Столько работы, а тут еще вот такое… Нет бы на пару недель пораньше, пока эта беготня не началась.
- А! А я наоборот тебе завидую — повод, конечно так себе, но, зато, хоть выдохнуть сможешь.
- Тоже верно. Ладно — чеши давай. Тебе еще за меня наряд сдавать.
- Ох бля… Точно! Не только тебе подляну учинили, но и мне… Вот что за люди!!!
Повозмущавшись, Займанов сел в машину и отчалил. Тарасов проводил его взглядом и вошел в подъезд. На площадке уже торчала, ожидая его, соседка, которую все называли «Баба Валя» - невысокая бойкая пожилая пенсионерка в потертом домашнем халате, теплых тапочках и любимой кошкой на руках. С соседкой у Старшины взаимоотношения были хорошие. В основном, конечно, по той причине, что большую часть своих бунтарских юных лет он провел в далеком Днепропетровске, так что строгая бывшая учительница помнила его в основном серьезным мужчиной в военной форме.
- Васенька! Нашли тебя таки, ироды! Я им говорю, где ты служишь, фамилию, имя, а они: «Да не можем, да нам телефон нужен...». А как Алешеньке пожаловаться начала угрожать — сразу нашли! Алешка-то он у них, сейчас, большой начальник, а я его от таким помню… Хулиган был отпетый! Вот кто бы мог подумать!? Я их еще заставила замок вправить. А то мне что — сидеть и смотреть, чтобы еще кто-то не залез? Вправили, конечно, так себе, но да сейчас никто работать не хочет!