- Ох ты батюшки… То есть не обокрали тебя?
- Да вы-ж сами сказали — что у нас брать?
- Ну и слава богу… Ну и хорошо... А то я то перепугалась!
- Спасибо вам за бдительность…
- Ну я, тогда, пойду… Ты, если что, надолго?
- Меня до выходных отпустили. Сейчас порядок наведу, завтра схожу в милицию, обрадую их, что можно дело закрывать и обратно — службу тащить.
- Молодец, Васенька, хороший ты человек… Ответственный. Побольше бы таких. А то одно ворье да алкота кругом…
Баба Валя, дошаркала до своей квартиры, закрыла дверь и через неё, до вежливо провожавшего старушку Тарасова, донеслось жужание номеронабирателя. Минут через двадцать о странном взломщике, который забирается в пустые квартиры переночевать, будет знать весь район. СамСтаршина вернулся к себе и начал убираться. Протер полы, убрал со стола, скинул в стирку белье с кровати и начал расставлять обратно в шкаф вынутые книги. Идея о том, что взломщик влез не в поисках ценностей, а просто чтобы поспать и помыться, была успокаивающе логичной. Он-то ломал голову, что могло понадобится в небогатой квартире, где никто не живет? А ответ простой — сама квартира. Вот все и решилось, вот теперь все ясно.
Под руку подвернулась стопка «Науки и Жизни»… Словно окно в другой мир. Мир преисполненный оптимизма, света и торжества разума. Сколько всего продали и раздали, переезжая на новое место, а это отец потащил с собой в другую уже страну. Самодельные книги, сделанные из выпусков «Роман-Газеты» - это уже матери. И она их тоже бросить не смогла. Технические справочники, вязание, шикарный сборник классической литературы, сказки на украинском, самоучитель игры на баяне. Баяне? Тарасов удивленно вскинул бровь. Его знакомство с музыкой ограничивалось уроками в школе и строевыми песнями во время срочной службы. Мать с отцом за рамки тягучих застольных песен тоже не выходили и музыкальных инструментов он в доме не видел. Так откуда тут это? Зачем хранили? Несбывшаяся мечта? Память о ком-то?
Взяв самоучитель в руки, Старшина устало опустился на стул. Он чувствовал себя археологом, который, перебирая осколки чьей-то жизни, пытается понять, кем они были, чем жили, о чем думали, мечтали. А ведь это — его мама и папа. Такие близкие, такие знакомые… Если он так мало знает о них, то что он может знать о других? Тарасов грустно усмехнулся, вспоминая свои попытки строить умозаключения относительно всего произошедшего. Отец считал, что знать свои корни очень важно. У него был большой фотоальбом, на форзаце которого аккуратно, черной тушью было построено генеалогическое древо семьи Тарасовых, а внутри хранились бесчисленные фото всех известных родственников, с подписанными датами и местами рождений. Старшина хорошо помнил альбом потому, что в детстве это была единственная книга, с которой ему не разрешали играть. Отец хранил его наверху, подальше от шкодливых детских рук и доставал только по каким-то семейным праздникам, чтобы еще раз попробовать рассказать непоседливому сыну историю их рода, надеясь, что в этот раз тот отнесется к этому серьезнее.
По щеке побежала слеза… Встав, Старшина пробежался по уже расставленным на места книгам. Лучше поздно, чем никогда — теперь сын готов слушать, даже если рассказывать больше некому. Не найдя альбом на месте, он принялся смотреть стопки на полу. Вот бабушкина тетрадка с рецептами в самодельном переплете… Подарок маме на свадьбу. Ценный подарок — писать бабушка научилась будучи уже в возрасте, так что сорок страниц печатными буквами для неё было истинным подвигом. Оставшиеся листы заполняла уже мама. Журналы по шитью и выкройки. Стопка его школьных дневников. Родители даже их сохранили. Где же альбом?
Закончив осмотр, Тарасов встал и прошелся по квартире. Он точно помнил, что последний раз видел альбом в шкафу, но мало-ли? Заодно, надо еще раз все осмотреть. Может что-то пропустил в первый раз?
***
Милиционер устало посмотрел на Старшину, разглядывающего ободранные интерьеры РУВД. Потом снова наклонился к бумагам.
- Значит ценности все на месте?
- Нет. Я же говорю — фотоальбом пропал. Бордовая бархатная обложка, уголки латунные, размером… Ну вот такой, где-то…
- И какая у него стоимость?
- При чем тут стоимость? Это — семейная реликвия.
- Я понимаю. Но и вы меня поймите — пока это не кража, а «Нарушение неприкосновенности жилища». Там либо штраф, либо арест, либо принудительные работы. Вот если бы пропало что-то ценное — была бы уголовка. Суд-то семейные реликвии как к делу пришьет? Это для вас ценность. А с точки зрения закона — нет.