Потом пришла пора других крайностей, и наши с Володей Семёновым проблемы сделались мелочью, почти не стоившей внимания. Всё было в один момент «утверждено-подписано», в благодарность за десятилетнее долготерпение я принялся совать Паяле деньги, давно оставленные как раз для этого случая, но он строго отвёл мою руку, опять сказал как-то уж очень прочувствованно: «Когда поймёшь?.. Глазовым да Семеновым нельзя себя баловать — нас в Захарове слишком хорошо знают. Может, для кого-то это так… мелочи, которые ничего не стоят. Но мы этим дорожим.»
При нашей-то сумасшедшей московской жизни, когда себя не помнишь, — да не забыть? И я переспросил теперь:
«Да чем дорожите, чем?»
«Родня наша! — сказал он почти торжественно. — Арина Родионовна, я говорил… Мы — потомки! Александра Васильевна Глазова, что в твоей-то избе жила — родная моя тетя.»
По нашим скороспешным временам, чуть ли не всё и вся стирающим в памяти — мало ли?
И уважения к предкам своим. И — благородства.
И вот обе эти семейные истории — реальная история Володи Семёнова, Владимира Николаевича, и мифическая моя — с горе-охотником Якимом Нимченко, предположительно — родственником, долго жили во мне отдельно, а потом вдруг однажды я сказал себе то самое, гоголевское: ба-ба-ба!..
А ведь любопытная штука получается, и в самом деле, — прелюбопытная!
Пушкин и Гоголь после отъезда Николая Васильевича в Рим больше не виделись, но дружба между ними впоследствии получила продолжение в близком родстве их потомков. Два или три года назад в одном из многочисленных тогда комитетов по подготовке 200-летнего юбилея Александра Сергеевича я познакомился с Георгием Александровичем Галиным, в роду у которого как раз и сошлись эти дорогие русскому сердцу фамилии, записал тогда его домашний телефон, и вот нынче, стоило позвонить, Георгий Александрович живо заговорил: «Мария Александровна, урожденная Пушкина, дочь Александра Александровича, старшего сына Пушкина, вышла замуж за Николая Владимировича Быкова, сына одной из сестёр Гоголя, Елизаветы Васильевны…»
Как это великолепно — когда ничего не надо придумывать, и когда это помнится как таблица умножения прилежным школьником: разбуди среди ночи — тут же начнёт «от зубов отскакивать.»
Был у нас с Георгием Александровичем при первом знакомстве и разговор об Якиме Нимченко.
«Как? — удивился он теперь. — Вы так и не посмотрели этот альбом? Говорил вам: называется „На родине Гоголя“. Издан в Полтаве в 1902 году. Составила его Ольга Васильевна Гоголь-Головня, как понимаете, — сестра. В Исторической библиотеке это проще всего найти. Есть там и портрет Якима Нимченко… так до сих пор не видели?»
Нерадив, подумал я о себе после разговора с Георгием Александровичем: ох, нерадив! Некому «побить рожу»?.. Хотя вокруг теперь множество народу не только до этого охочего, но сделавшего сие чуть ли не основным в жизни занятием… нет, надо сходить в «Историчку», надо!
О розысканиях, поглубже этих, потом, коли Бог даст, напишу, а пока остаётся думать, что Тот, кто не только «заключает браки на небесах» — вообще устраивает наши судьбы, то ли просто в минуту отдыха от больших дел, а то ли для постановки некой полунасмешливой задачки для нас, грешных, свёл вместе потомков Арины Родионовны и дальних родственников Якима Нимченко. Наследников няни да слуги… Но так ли уж это плохо?
Няня — почти родной человек, а то и вообще родной: совсем недавно няней звали старшую сестричку, а то даже и старшего братца, он тоже был — няня.
Достаточно хорошо знающему Кавказ, мне первым делом приходит в голову ласковое «нынэ», «нан», «нана» в языке у черкесов. «Мама» и «бабушка».
И слова эти живут в сердце и у аульского сорванца, и у бесстрашного джигита — так же, как мама и бабушка навсегда остаются в сердце у каждого, живущего на нашей теплой и всё ещё пока зелёной земле.
А что слуги?
Великий свой и благородный смысл есть и в этом слове. Конечно, помните лермонтовское: «Слуга царю, отец солдатам…» И недаром ведь мы говорим: «верный слуга Отечества», «преданный слуга общества», «народный слуга». А разве не похвала и уважение звучат в словах: «служить верой и правдой», «служить примером»? Разве можно без благодарности вспомнить усердного и опытного «служаку» — чаще всего старого воина?..
Слуга слуге рознь, это так. Но ведь недаром, уверяя кого-то в своей благожелательности и открытости, в чистосердечии своём и дружелюбии, мы говорим: «ваш покорный слуга» или — «слуга покорный».