— Ваша милость, а вы бы обратились к нему, может быть и для вас он нашел бы какую-нибудь необременительную работу, — посоветовал кто то из присутствующих, — по старой то памяти?
— Понимаешь, Джек, я так и поступил. Как только он стал королем я к нему и обратился. Так он меня так работой завалил, иногда поспать некогда. Наверное мстит за воду и дрова.
— Мстите ваше величество? — неожиданно для всех он обратился ко мне.
— Мщу, магистр, мщу. Я помню, как вы сидели на завалинке и ехидно хихикали, наблюдая, как я колол дрова, и как заставляли меня таскать воду до тех пор, пока из бочек вода не польется через край. Уже тогда я вынашивал черные планы мести. Вот, думал, стану королем, придете вы ко мне просить тепленькое местечко, а я вас как нагружу работой, а сам буду сидеть на троне и ехидно хихикать.
— Ваша милость, сэр Петр, а вы не шутите? Это что настоящий король? Что то небольно похоже. А где корона?
— Ваше величество, а действительно, почему это вы без короны?
— А то вы не знаете магистр. Жена не дала. Узнала, что мы едем вместе с вами, так и сказала, что корону я не получу, если б ехал один, то всегда пожалуйста, а с вами не даст. Не доверяет она вам, хоть вы и член королевского совета, а вот не доверяет. Вы не поверите, — обратился я ко всем присутствующим, — он мою дочь уже учит владеть оружием и всяким воинским хитростям. А ребенку то ещё нет и шести лет, а что с ней будет, когда она вырастит? Молчите? Вот по — этому и корону не дали….
Разошлись мы уже поздней ночью. Я предупредил свою охрану, что сегодня они могут спокойно спать, так как все здесь свои, из нашего мира и к тому же из Ньюкасла.
Утром по привычке проснулся очень рано и вместо разминки решил тряхнуть стариной, схватил ведра и стал носить воду в бочки, а потом ещё и дров немного поколол. Вскоре ко мне присоединился Петр. Сел, вражина, на завалинку и начал меня подначивать, — и ношу не так и рублю не так, и двигаюсь медленно…. Отдыхали мы ещё сутки, перековали коней, нам выстирали всю одежду. Я заметил, что отношение ко мне изменилось. Народ за моей спиной перешептывался.
— Петр, может быть не стоило говорить о том что я король? Как то непривычно такое внимание ко мне.
— Да они смотрят не на короля. Кто из ребят проболтался, что вы тот самый вольный охотник. Личность героическая и легендарная. Королей много, а вот настоящий вольный охотник — он один. Вот и смотрят на вас как на диковинку, будет потом чем хвастать перед другими. Эти люди не теряют надежды вернуться в свой мир. Я им намекнул, что в нашем королевстве сейчас начали строить новый проход…. специально для них….
Я узнавал знакомые места, и тихая грусть поселилась в моем сердце. Это ж сколько лет прошло, как я покинул отчий дом?
— Тяжело возвращаться после стольких лет разлуки?
— Не столько тяжело, сколько грустно, да и неопределенность давит. Помнят ли, как встретят?
— Знаешь Эндрю, в таких далеких от центра местах жизнь словно замирает, и время здесь течет несколько иначе. Уверен, тебя здесь и помнят и по прежнему любят. Ты же ведь младший?
— Петр, мне кажется, что когда я уезжал отсюда, ни кому до меня не было дела. Я был обузой, от которой все рады были избавиться, хотя возможно я и ошибаюсь.
Чем ближе я подъезжал к замку, тем большее нетерпение овладевало мною. В глаза бросилось в первую очередь то, что замок немного изменился: стал ниже, приземистее и в то же время более нарядным. Надвратные башни были увиты плющом, который придавал им веселый вид. Ворота были открыты и стражи нигде не было видно. Мы неторопливо въехали во внутренний двор. На нас никто не обратил внимания и это было не просто странным, подобная беспечность настораживала.
Наконец из привратной будки появился зевающий стражник: — Чё надо? Лорда Георга нет.
Ответом ему был удар сапогом в лицо. От неожиданности стражник упал на землю. Кивнув на него своим универсалом, я коротко бросил: — Повесить над воротами. Не успел страж что либо сообразить, а ему уже заломили руки за спину, рывком поставили на ноги и потащили на площадку для лучников, аккурат над воротами. Он даже не успел произнести ни одного звука и толком понять, что с ним происходит, как его тело, суча и дергая ногами, повисло над воротами.