Через несколько минут вошел, охранник и взял собранный чемодан, отнес его в джип.
По пути к машинам мы хотели зайти к доктору Пшеченкову, попрощаться и поблагодарить за гостеприимство, но я прислушался у дверей кабинета и покачал головой. Ясновельможный пан проводил очередной сеанс сексотерапии, а нарываться опять на «как вы не вовремя» мне не хотелось.
Мещерский написал ему записку, вложил ее в конверт с деньгами и отдал охраннику. Не обидев и его.
Мы подошли к джипу. Анчар вылез из-за руля.
Мещерский пожал ему руку, Вита поцеловала его.
– Где ты был так долго? – спросила она.
– Воевал, – приосанился джигит.
– И здорово воевал, – похвалил я Анчара от сердца – он расцвел.
Мы с Макаровым сели в «Форд» и тронулись вслед за джипом.
– Как дела? – спросил я.
– Плохо. Осталось совсем немного. Я передал Вите очень сильное лекарство от головной боли. Оно поможет ему, но ускорит негативный процесс.
– Вы сказали ему об этом?
– Он сам это знает.
– Сможете задержаться на вилле?
– Это необходимо. Я бы хотел понаблюдать его. Может быть, что-нибудь придумаю. В пределах возможного.
– А что Вита?
– Мы не посвящаем ее в подробности, но она, как любящая женщина, все понимает.
– Держится она хорошо.
– Они оба молодцы. И как же долго они могли бы быть счастливы.
Короткое счастье сильнее, хотел сказать я, но понял, что не прав.
Дом снова ожил на время – хозяева вернулись. Они обошли свои владения и ничего не заметили из повреждений, Анчар постарался.
– Неплохо вы повоевали, – кивнул Мещерский в сторону сгоревшего «уазика».
– Это еще не все. Мы рассчитались и за яхту. Вон там покоится на дне тот самый катер с пробоиной в днище. Мы можем поднять его и оставить у себя в качестве компенсации.
– Сначала мы поднимем яхту, – сказал Мещерский. И это мне понравилось. – Отремонтируем, и я подарю ее вам, в качестве компенсации. – Вот это не понравилось. – Но мы об этом поговорим позже.
Совсем плохо. Будто раздает имущество родным и близким.
Мы поужинали. Вита поиграла нам на рояле. Анчар упрямо напевал про аэродром под все ее мелодии. Мещерский, как обычно, не сводил с нее глаз. Макаров – с него.
Было в общем-то неплохо. Только всем сильно не хватало нашей Женьки.
Перед сном Мещерский пригласил меня в кабинет.
– Ковер придется заменить, – сказал я. – Они пытались вскрыть ваш сейф.
Он пожал плечами и сел за стол, указал мне кресло.
– Что вы сделали с кассетой?
– Отправил в Москву, в министерство.
– Я так и думал, – он задумчиво поиграл карандашом. – Вот что, Алекс. Вы не плохо справились со своими обязанностями. Сделали даже больше того, на что я мог рассчитывать. Я вам очень признателен…
Я наклонил голову. Хотя мне хотелось пожать плечами.
– …Наш договор потерял силу. Мне бы хотелось рассчитаться с вами. Более того, я считаю, что вы заслужили гораздо более высокое вознаграждение, чем предусмотрено договором. Яхту я отдаю вам. Не надо спорить, – в голосе появился металл. – Это бесполезно. Что еще? Что я могу сделать для Женечки?
Я встал и пошел к двери.
– Куда вы?
– Собрать вещи. Вы позволите Анчару отвезти меня сейчас в город? Я заплачу ему. Или вам, как удобнее.
Он помолчал, постучал карандашом о стол.
– Простите меня, я оскорбил вас. Но от чистого сердца. От желания возможно полнее выразить свою благодарность.
Как красиво сказано: оскорбил от чистого сердца. Диалектически.
– В последнее время, – сказал я, – мы работаем на вас как друзья.
– Я знаю. Меня это очень радовало. Что ж, сделаем по-другому. Но я пригласил вас не за этим. У меня есть еще одна просьба. Вы не могли бы еще немного пожить с нами?
– Я сам хотел вам предложить это. Я привык работать с гарантией.
– Тут другое… Мне бы хотелось, чтобы в трудную минуту вы были рядом с Витой.
– Что вы имеете в виду? – грубо спросил я.
– Ну мало ли… Всякое может случиться, – эта уклончивая фраза была тверда. Больше он ничего не скажет.
Да, собственно, он все уже сказал.
Я прошел к себе, сел в кресло, закурил. Почувствовал накопившуюся злую усталость. А впереди еще – неизбежное «мало ли что».
Мне захотелось пойти сейчас к Анчару в саклю, сесть с ним рядом на пороге со стаканом в руке, слушать его «аэродром», неугомонных цикад и шелест волн под вечными звездами.
Так я и сделал…
Макаров пробыл у нас несколько дней, ничего не сказал и не сделал утешительного и собрался в Москву.
– Надеюсь на вас, – отмочил он на прощание, когда я отвез его в город. – Звоните, если что…
Если что что? Мудрила.
Я поехал в «Лавровую ветвь». Вошел в номер Боксера. Здесь было несколько человек, двоих я знал. Но вели они себя сейчас совсем по-другому.
Встали, когда я молча остановился в дверях, поставили наполненные стаканы: еще в коридоре я достал из сумки и повесил на плечо автомат, за поясом – мой любимый «вальтер».
И красиво стоял на пороге – загорелый, мужественный, немного утомленный и неустрашимый. Непобедимый, стало быть.
– А все почему? – сказал бы я им. – Все потому, что борюсь за правое дело, за справедливость. А вы все – наоборот. Но, думаю, они и так все поняли.
В холле номера было смрадно. Пили уже не первый день, пили скучно, без тостов и шуток, вяло стуча стаканом о стакан.
– Где Боксер? – нагло спросил я.
– Погиб, наверное, – ответил тот, что меня всегда обыскивал.
– Где, на охоте, наверное?
Напряженное молчание в ответ.
Сейчас я им скажу речь.
– Вот что, козлы, вы там на виллу Мещерского притащили какую-то ржавую горелую железяку. Мне она мешает созерцать природу. Чтоб сегодня же убрали.
– Сделаем, шеф, – сказал один.
– Я тебе не шеф. Твой шеф на солнышке преет. А где этот жлоб, капитан затонувшего корабля?
– В соседнем номере, – сказал другой, – справа.
– Я зайду к нему минут на десять, а вы потом ему «Скорую» вызовите. – И вежливо добавил: – Пожалуйста.
– Выпьешь с нами? – спросил третий и протянул мне стакан. – За упокой нашего бывшего шефа.
– Покоя ему не будет: на его могилу Анчар плюнул. А я с такими, как вы, водку не пью.
И правильно, подумали они, мы недостойные люди.
И я сказал этим людям, какому еще более недостойному Баксу они служат. Потому что был уверен, что Светлов с ним строго по закону разберется. А этого мало, стало быть.
И пошел в номер Капитана, поиздеваться над ним. А как же? Вы – нам, мы – вам. Серый никому ничего не прощает. С гарантией работает.
Капитан тоже пил водку и собирал вещи.
– Знаешь меня? – спросил я, закрывая ногой дверь.
Он растерялся.
– В бинокль видел.
– На самом деле я еще хуже. Где Мещерский и его дама?
– Клянусь, мы ничего дурного им не сделали. Высадили на остров, и все. Чтобы не мешали на вилле.
– А яхту кто потопил? Вместе с пассажирами и экипажем.
– Клянусь, – он прижал руки к груди. И совсем не был похож на того негодяя, о котором мне рассказывали Мещерские. – Клянусь, мы высадили их на остров.
– Если не найдешь их в два дня, Анчар тебя зарежет, за два часа. Он умеет.
– Я искал, я очень сильно их искал. Они убежали за границу.
– В наручниках, – я прямо-таки убивал его своей осведомленностью. А он никак не мог сообразить от страха, что она идет от первоисточника.
– На борту был пассажир, моя любимая. Где она?
– Не было! – Он уже пузыри пускал. – Только Мещерский и его жена…
– Ты сядь, успокойся. – Я положил автомат на столик, чтобы наши шансы были равны. – Так это с его женой ты хотел побаловаться? Да говорят еще, что в извращенной форме. Да в присутствии мужа. Какие-то вы все однообразные.
Ладно, хватит с него. Он все понял и больше не будет. Я и ему рассказал для верности о Баксе. И набил ему морду. Очень. Всю.