Жрец прервал его смехом.
- Что ж, я только делюсь с тобой мудростью, потому ты волен делать как захочешь. Иди, сколько тебе времени потребуется?
- Около часа.
- Хорошо. Через два часа встретимся на главном проспекте, в пяти кварталах от дворца, идет?
- Конечно. Но как я Вас найду в толпе?
- Ох, друг мой, это Примовиум. Этот город не такой, как прочие крупные города, и толпы людей здесь не в цене. Мы легко найдемся.
- Как скажете. Тогда до встречи!
- Удачной дороги.
Они тут же разошлись. Юноша умчал прочь, а жрец направился на спокойную прогулку. Ему нравился этот город тем, что он был непомерно тихим, словно у людей в этом оплоте богатства пропали все бурные страсти жизни, все прохожие шли неторопливо и вели тихие беседы, не превращаясь в гвалт толпы. Это странное чувство тишины большого города заслоняло собой даже всю его однотипность, где даже нищие жили в сухих и теплых подвалах, ведя свою отдельную жизнь практически целиком под землей. Многие прохожие учтиво кланялись жрецу, им он лишь кивал в ответ и продолжал спокойное путешествие, умиротворенный морским ветром, не испорченным никакими запахами, типичными для города. Он словно шел в картине, город был неестественным, но при том чарующим, однако попрошайка у дороги здорово оживил путь Арк"иско. Мужчина подошел к нищему и сразу услышал обычный вопрос:
- Не подаст ли благородный господин монетку страдальцу?
- Дам. Но только если ты правильно ответишь на мой вопрос. Примешь ли ты у меня золотую?
Бедняк почесал подбородок и нерешительно ответил:
- Видимо, нет, коли Вы так спросили.
Мужчина усмехнулся.
- Как же я люблю такую логику. Она и правда выручает в этой жизни, ничего зазорного нет в том, чтобы ей следовать. Хорошо, я дам тебе денег, но как много - зависит от следующего вопроса. Как ты думаешь, почему я не хочу давать тебе золотую? Ответ "скупость" - неверный.
- Хм... Надо полагать, что Вы боитесь, что я ее как-то неправильно потрачу.
- Отчасти очень верно. Я боюсь за тебя. Когда в руках человека оказывается несоразмерное ему богатство, он в большой опасности. Оно его душе не нужно, и она его возжелает поскорее потерять, а траты эти могут быть рискованны. Если ты, к примеру, захочешь удовольствий, о которых ранее не смел и мыслить, пусть алхимические дурманы, ты с легкостью себя погубишь, не разобравшись в дозах и предосторожностях. Но дело и не только в этом. Ведь люди завидуют, и ведь найдется из твоего круга тот, кто может пожелать тебя убить и ранее того дурмана, и не надо верить верности, рожденной на равных, она зачастую не стоит ничего, когда та равность даже на время исчезает. И более всего боюсь я этого, ибо собой ты, может, можешь управлять, а вот другими - вряд ли.
- И как поступить, если кто-то даст мне слишком много? - в его глазах читался страх.
- Раз ты спросил, то я дам тебе и золото и мудрость, - жрец отвязал от пояса под балахоном пузатый кошель, полный золотых монет. - Бери его весь.
У бедняка задрожала челюсть и заслезились глаза от этого зрелища. Арк"иско же продолжил:
- Но за клятву.
- Какую?!
- Сколько тебе нужно в день, чтобы прожить без голода в тепле?
- Где-то пятую часть серебряной.
- Хорошо. Теперь уж точно ты не убережешься от тех невзгод, но есть две надежды для тебя, и ты мне поклянешься, что действовать станешь, как я повелю. Либо ты тут же покинешь столицу в поисках хорошей жизни, но с одним но. В день ты будешь тратить не более третьей части серебряной, что бы с тобой не приключилось, до тех пор, пока великие соблазны не прекратят пылать в твоей душе, и к золоту ты не привыкнешь, после чего уже можешь тратить его, как вздумается. Либо же ты придешь к своим людям и разделишь это золото с ними так, чтобы каждому досталось по половине серебряной, себе же оставишь треть золотой, но делить ты будешь со всеми, кто делит с тобой нищий удел, покуда не растратишь всего его, кроме своей части. Тогда твоя жизнь также станет лучше, ибо станут тебя любить и доверять более чем раньше, а за честный труд на раздел завистники смирятся и простят тебе твою удачу. Клянешься?
- Клянусь!
- Поклянись пред императором.
- Что? Но кто Вы, чтобы такое требовать?
- Я - Арк"иско, нареченный Ткачами Высшим Судьей, и я сразу проверю твою правду, когда она встанет под сомнение.
Бедняк сглотнул. Он переводил взгляд с кошелька на суровое лицо жреца и обратно, и все же надежда взяла верх, и он потянул руку, прошептав при этом:
- Клянусь перед ликом императора.
Мужчина отдал ему кошелек и ушел улыбаясь. "Следить за его клятвой, заняться мне больше нечем. Но надеюсь, он все же не погубит себя".