Свадьба Таиры и Ильхама состоялась летом того же года. Когда торжества окончились и они с Ильхамом остались одни, Таира стала, по обычаю, раздевать мужа. Она сняла с него сапоги и камзол, оставив одну рубаху разделась сама, ловя на себе изучающий взгляд Ильхама. Сейчас он был похож на простого парня, правда в возрасте, ведь ему было уже двадцать четыре года. А она походила на девочку-подростка, совершенно не понимающую, что ей делать дальше.
Постель была расстелена. Ильхам лег первый и протянул к ней руки:
— Иди сюда.
Она подошла и присела на перину.
— Ложись.
Таира послушно легла рядом. Сердце ее билось, как пойманная в силок птичка. Сейчас Ильхам ляжет на нее, они сомкнутся животами, и он в нее войдет. А потом у них будут дети.
Неожиданно его рука опустилась на низ ее живота. Она инстинктивно свела вместе колени, что, верно, не понравилось Ильхаму.
— Разведи ноги, — приказал он.
Она чуточку раздвинула колени.
— Шире.
Таира нехотя подчинилась и раздвинула ноги. Ладонь Ильхама втиснулась между ними, и его пальцы стали гладить завитки волос. Было немного щекотно.
— Дай руку.
Она протянула ему свою руку. Он взял ее за кисть, задрал на себе рубаху и положил ладонь Таиры на свою плоть.
— Теперь ласкай меня.
— А как? — шепотом спросила Таира.
Его мужское достоинство, конечно, не походило ни на какой корень. Но и с гороховым стручком его тоже нельзя было сравнить. Скорее, бобовый, не спелый, а потому мягкий.
Ильхам схватился за ее ладонь с тыльной стороны, прислонил к своей плоти и сжал пальцы Таиры так, что его естество осталась внутри ее ладони. Затем, поводив ее кулачком вверх-вниз по стволу своей плоти, он отпустил руки.
— Делай так, — вновь приказал он с появившейся в голосе хрипотцой, раздвинул широко ноги и закинул руки за голову. — Ну что же ты?
Таира стала водить сжатой ладошкой по плоти Ильхама. Кожица на ней казалась будто отделенной от остального естества мужа, уже не такого мягкого, как вначале. А потом оно стало твердым, как дерево, и увеличилось в размерах, пожалуй, до двух бобовых стручков. Рука немного устала, и она повернулась набок, чтобы было удобнее делать то, что она делала. Время от времени она бросала взор на Ильхама, и в неясном свете масляных плошек были видны его закрытые глаза и сладостная улыбка.
— Быстре-е, — протянул он севшим голосом и задышал так, будто запыхался, пробежав только что по меньшей мере расстояние в два полета стрелы.
Таира подчинилась. Возможно, такое между супругами всегда проделывается перед тем, как сомкнуться животами. Для того, верно, чтобы мужчине было легче войти в женщину. Она видела, что Ильхаму приятно то, что она делает. От этого было приятно и ей. То, что она чувствовала сейчас, можно было сравнить с той спокойной радостью, которую она испытала, когда помогла однажды убогой старушке перейти через ручей. Старая апа никак не решалась ступить через него, заносила ногу вперед, пытаясь шагнуть, и возвращалась обратно. Ручей был узким, но для старушки шаг, который она намеревалась сделать, был слишком широк. Таира, взяв ее за локоть, помогла ей. Апа поблагодарила, глядя на нее светящимися от радости глазами. Радостно стало и Таире. Радостно, что тому, кто рядом, хорошо.
Ильхаму тоже было хорошо, но иначе. Он шумно задышал, печать блаженства легла на его лицо.
— Быстрее! — прохрипел он, а затем испустил громкий и долгий стон: — А-а-а-а…
Тело его выгнулось, плоть в кулачке Таиры дернулась раз, другой, и на ладошку брызнула теплая струйка. Затем, толчками, еще и еще.
«То самое семя, — догадалась вдруг она, чувствуя, как естество Ильхама теряет крепость и снова становится мягким и похожим на неспелый бобовый стручок. — Только, почему не в меня?»
— Вымой руки, — произнес Ильхам, зевая. — Теперь поняла, что значит ласкать мужа?
— Да, — покорно ответила Таира и поднялась. После, ополоснув в рукомойнике руки и вернувшись, она спросила Ильхама, когда он будет входить в нее, но вместо ответа услышала только мерное дыхание. Ильхам спал, повернувшись набок. Таира разочарованно вздохнула, легла рядом и прикрылась шелковым одеялом по привычке с головой, оставив приоткрытыми для дыхания только рот и нос.
В последующие ночи повторилось то же самое: Таира ласкала Ильхама, как он ее тому обучил, муж сладострастно стонал от неги и наслаждения, изливался в ладонь супруги и решительно не помышлял входить в нее.