Я перечислил кое-что прочитанное.
- А отступательный бой? Интересовались этим?
- Нет, товарищ генерал.
- Да, батальоном вам нелегко будет командовать, - повторил Панфилов.
Он посмотрел на меня так, что я покраснел. Заговорило самолюбие.
- Возможно, - выпалил я. - Но умереть сумею с честью, товарищ генерал.
- Вместе с батальоном?
Неожиданно Панфилов рассмеялся:
- Благодарю за такого командира… Нет, товарищ Момыш-Улы, сумейте-ка принять с батальоном десять боев, двадцать боев, тридцать боев и сохранить батальон. Вот за это солдат скажет вам спасибо.
Он соскочил с подоконника и сел рядом со мной на клеенчатый диван.
- Я сам солдат, товарищ Момыш-Улы. Солдату умирать не хочется. Он идет в бой не умирать, а жить. И командиры ему нужны такие. А вы этак легко говорите: «Умру с батальоном». В батальоне, товарищ Момыш-Улы, сотни человек. Как же я вам их доверю?
Я молчал. Молчал и Панфилов, вглядываясь в меня. Наконец он сказал:
- Ну, что скажете, товарищ Момыш-Улы? Возьметесь вести их в бой - не умирать, а жить?
- Возьмусь, товарищ генерал.
- Ого, вот ответ солдата! А знаете ли вы, что для этого надо?
- Разрешите, товарищ генерал, просить, чтобы вы это сказали.
- Хитер, хитер… Во-первых, товарищ Момыш-Улы, вот это… - он похлопал себя по лбу. - Скажу вам по секрету, - он шутливо оглянулся и, привстав, шепнул: - на войне тоже бывают дураки.
Потом, перестав улыбаться, продолжал:
- И нужна еще одна очень жестокая вещь… очень жестокая: дисциплина.
У меня вылетело:
- Но ведь вы… - И я прикусил язык.
- Говорите, говорите. Вы хотели сказать что-то обо мне?
Но я не решался.
- Говорите. Что же, придется приказывать?
- Я хотел сказать, товарищ генерал… ведь вы же такой мягкий…
- Ничего подобного. Это вам кажется.
Мои слова его, видимо, задели. Он встал, взял полотенце, прошелся.
- Мягкий… имейте в виду, товарищ Момыш-Улы, управляют не криком. Мягкий… Вовсе не мягкий… Ну что ж, принимать дивизион не хочется? А?
Я ничего не ответил, лишь посмотрел на генерала.
Он сказал:
- В академию бы вам надо… Ну, бог с вами! Обидится на меня полковник, но… выдержу как-нибудь отступательный бой… Будете командовать батальоном.
- Есть командовать батальоном, товарищ генерал.
Так случилось, что я, артиллерист, стал командиром батальона.
6
Еще несколько дней я пробыл в штабе. Присматриваясь, я старался распознать: как может управлять дивизией этот добрый, мягкий человек, лишенный, казалось бы, того, что именуется «напористостью»?
Однако он не всегда был мягок.
Однажды я видел, как, привыкнув, очевидно, к его постоянному: «Садитесь, пожалуйста, садитесь», штабной командир, войдя к Панфилову, сел без приглашения.
- Встаньте! - резко сказал Панфилов. - Выйдите отсюда. Немного подумайте за дверью, потом войдете снова.
Отдавая какие-либо приказания, Панфилов никогда не забывал проверить, выдержан ли срок исполнения. У него был излюбленный жест - поглаживать большим пальцем выпуклое стекло карманных часов. Иной раз казалось, он ласкает любимое маленькое существо. В случае опоздания он требовал объяснений. Однажды мне довелось быть свидетелем, как он отчитывал командира, не исполнившего его задания в срок:
- Вы недобросовестный, недисциплинированный работник. Я знаю вас всего несколько дней, но, к сожалению, вы уже показали себя как лентяй.
Его странные брови сошлись, их излом, казалось, стал круче. Он не кричал, а говорил чуть громче и чуть отчетливее, чем обычно. Тем тяжелее ложились слова.
В мою память врезался незначительный случай.
По поручению генерала я с красноармейцем принимал и перевозил в склад первый миномет, прибывший в адрес дивизии. Панфилов захотел посмотреть миномет.
Я крикнул из окна помогавшему мне красноармейцу:
- Тащи со склада миномет сюда. Скорее! Чтобы через пять минут был здесь!
Повернувшись, я увидел, что Панфилов, прищурившись, смотрит на меня. Это был тот же иронический взгляд, под которым я однажды покраснел.
- Через пять минут, товарищ Момыш-Улы, он не успеет, - сказал генерал.
Панфилов ничего к этому не добавил. Но меня поразило это простенькое замечание.
Сколько раз я, не думая, покрикивал этак: «Через пять минут». А Панфилов думал.
ЛОШАДЬ ЛЫСАНКА И ЛОШАДИНАЯ ИСТОРИЯ
1
Настал наконец день, когда я, попрощавшись с генералом, отправился принимать батальон. Но перед этим случилась история, которую надо рассказать.
Для поездок по городу я пользовался одной из лошадей штаба дивизии.