- Как думаете, ваше благородие, - спросил вдруг Монахов, обращаясь к Шредеру, - дождь будет?
- А куда ж без него.
Капитан снял треуголку и обтер платком потный лоб.
- Но я надеюсь, ваш небесный покровитель, - тут Христофор подмигнул царевичу Алексею, - Илья пророк смилуется над вами, и отведет грозу.
-Не знаю, смилуется или нет, - прошептал бывший монах, затушил трубку и пихнул ее в кисет, - но помолиться и попросить у него помощи можно.
Царевич посмотрел на Монахова, и заметил, как служивый прикрыл глаза. Читать молитву вслух бывший монах не стал, а лишь зашевелил губами.
- Как думаешь, - произнес капитан, - поможет?
Монахов ничего не ответил. Он только осенил воздух крестным знамением.
-Ну, не хочешь говорить, - вздохнул Христофор, - не говори.
Через несколько верст капитан понял, что погода начала портиться. Вначале подул неожиданно холодный ветер. Затем начало темнеть. Капитан прекратил разговор с царевичем и взглянул на небо.
-Э, вон тучи собираются. - Пробормотал он, - найти бы укрытие, пока не промокли.
Христофор посмотрел на Онегина и Шипицына. Вот она гордость русской армии. Им сейчас не до предстоящего ливня, все шутят о чем-то. Может девиц обсуждают, а может и над командованием в крепости посмеиваются. Эх, показал бы капитан Шредер кузькину мать этим озорникам да не положено. Чай руководство все равно, не узнает.
Громыхнуло. Шутки тут же прекратились, и оба паренька посмотрели на капитана.
- Сейчас дождь начнется, - проговорил тот, и словно в подтверждение его слов небо, где-то позади них расколола напополам молния. - Сейчас бы укрыться где! Эй, Монахов, - обратился к бывшему монаху он, - что не подействовали твои молитвы? Я погляжу, ты, только зря потревожил Илью Пророка.
- Не богохульствуйте, капитан, - вспылил солдат, - бог он же все слышит. И не смейтесь.
И тут Христофор впереди разглядел деревянный дом, который вряд ли мог в этих краях принадлежать чухонцу или эстляндцу, они таких не строят. Больше на русскую избу похож.
- Вон он - знак Ильи Пророка! - воскликнул Никон, и показал на дом.
Капитан промолчал. Непроизвольно перекрестился и тут же отогнал мысль, что после службы, уйдет в монастырь, чтобы и грехи свои отмолить, да за жизни, загубленные во время войны похлопотать перед господом.
- А ну, пришпорим лошадей, братцы, - проговорил он, - а то сейчас как польет.
Дождь будто бы дожидался его слов. Медленно начал моросить.
Доскакали до домика. У ворот остановились и спешились. Шредер хотел было уже постучаться в ворота, но царевич, после слов «Я, Алексей Михайлов», сделал это раньше.
Марта ушла, царевич только что отбыл из крепости, адъютант убежал разыскивать полковников. Андрей по-прежнему стоял у открытого окна. Жара начала спадать, но закрывать его не хотелось. Он вновь задумался о создании мускулолета. С одной стороны идея была бредовая, где сейчас возьмешь алюминий, титан и прочие легкие материалы, но с другой - их можно заменить деревом и бумагой.
- Вот именно, - произнес вслух Андрей и улыбнулся, - где сейчас возьмешь все тот же алюминий?
Никто не догадывался, а алюминий и даже дюраль, у Золотарева были. Год назад, когда обстановка в районе крепости стала налаживаться, он с небольшим отрядом решил отправиться в те места, где по мнению Андрея, когда-то шесть лет назад перевернулся "Мерседес". И ему повезло, остатки лежали именно там, где произошла авария. Хотя правильнее сказать - перемещение во времени.
Выяснилось, что металл, хоть и пострадал, но все, же годился для использования. Погруженные в телегу они (дюраль, алюминий и титан) были доставлены в крепость, и теперь хранились в подвалах главной башни. Если первые два переплавить, а затем обработать пусть и на примитивном токарном станке, вполне возможно, что можно было бы сделать простенький велосипедный привод. Правда, пришлось бы повозиться с чертежами. Для изготовления винта подойдет обыкновенное дерево. Задача вполне осуществимая, да вот только специалиста, что способен был работать на токарном станке, на данный момент, в Нарве не было. Петр же не собирался наведываться в крепость. То ли дел у государя по горло, то ли город был для него все тем же нарывом, с которым монарх сравнивал.