— И среди, тебе известных языков, его не было?
— Не было дядечка.
— Да хватит тебе меня дядечкой звать, — возмутился неожиданно Золотарев, — Имя мое — Андрей.
— Как у апостола Иисуса? — уточнил паренек.
— Как у него. Но давай вернемся к разговору шкипера с матросом. Как капитан вел с ним беседу? Как равный, как главный или как… — тут эстонец задумался, минуты две пытался подобрать термин, ведь слово «подчиненный» могло быть и неизвестно монашку. Наконец выбрал и сказал, — или с ним моряк, как с холопом беседовал?
— Изъяснялся в основном матрос, время от времени что-то громозвучно высказывал шкиперу. Да же косился на нас. Из всех слов, что он произнес, я услышал только — Крыков. Мне даже почудилось, что тот ругает шкипера, за неуверенное поведение того во время досмотра.
— Так ты же говорил, что языком сим не владеешь? — вставил вдруг Яшка.
— Так ведь досмотр на всех языках звучит, как — «контрол». Он, как Крыков произнес, так я уши и навострил. Сам в сторону моря смотрел, но все слыхал.
— А с чего ты взял, что тот за неуверенное поведение бранил шкипера? — уточнил Андрей.
— Так, если бы все было по-другому, то зачем ему тогда капитана бранить?
— И то верно, — согласился Яшка. Золотарев вытащил трубку и закурил.
— Ну, ты хоть лицо его видел? — спросил он, после очередной затяжки.
— Конечно же, видел. Так вон он с корабля, дядечка Андрей спускается.
По трапу не спеша, словно боясь привлечь к себе внимание, спускался господин в голубом голландском камзоле. В правой руке он держал трость с белым набалдашником, а левой придерживал треуголку.
— Какой же он матрос! — Проворчал бывший разбойник.
— На корабле он не так одет был. — Молвил монашек. — Черные кожаные штаны, белая рубаха, коричневая жилетка, шляпа, ну такая, какие моряки носят. Ботинки черные на сношенной подошве, и полосатые до колен чулки.
— Тебе бы не в монастыре жить, а в полиции служить, — хихикнул Золотарев, на что Дмитрий Горожанин сразу же отреагировал:
— Где служить?
— Ну, — тут Андрей замялся. Неожиданно он понял, что не сможет объяснить пареньку, что такое полиция, а уж тем паче милиция. Даже жандарм[35] в эту эпоху имел совершенно другой смысл. Хотя смыслов в будущем у этого понятия будет много[36]. Единственное, что он мог придумать, так сказать, — служить в тайном приказе.
Между тем «матрос» прошел мимо их. На удивление, он даже не взглянул в сторону монашка, что несколько часов назад, был с ним на одном корабле.
— Яша, — проговорил Золотарев, — ступай за ним.
Стрелец кивнул, и последовал за важным франтом, на значительном расстоянии.
— Ну, спасибо тебе Дмитрий, — сказал Андрей, когда тот скрылся за углом дома. — Если что понадобиться приходи. Мы с князем Ельчаниновым у Евдокии остановились, Сказал и отправился домой, где его уже ждал князь.
Князь Ельчанинов выслушал Андрея. Задумался и почти минут пять смотрел в одну точку. Он думал. Человек, прибывший в Архангельский городок, вызывал у него опасения. Силантий Семенович чувствовал, что все это было не спроста.
— М-да, — произнес он.
Андрей взглянул на него. Потянулся, было за кисетом, но князь, увидев его действия, проговорил:
— Евдокия просила, чтобы мы в доме не курили это дьявольское зелье. Я, конечно, попытался протестовать, но она настояла на своем. Так что пошли на улицу.
Он встал, подошел к кровати и взял валявшийся на ней камзол. Накинул на плечи и добавил:
— Ну, пошли.
Приятели вышли на крыльцо. Силантий Семенович достал кисет, набил трубку табаком и проговорил:
— Ну, а ты то, что об этом помышляешь?
Андрей вздохнул, он, конечно, хотел сказать, что все происходящее вокруг напоминало ему кадры из старенького российского фильма[37], что частенько показывали по кабельному телевидению для русскоязычных эстонцев. Это он вначале своего знакомства с поручиком Крыковым еще чему-то удивлялся, то теперь, после знакомства с Дмитрием Горожанином и Иваном Рябовым его трудно было чем-то поразить. Ему вдруг вспомнился эпизод, когда лоцмана пытался похитить иноземный шкипер, спрятав его у себя на фрегате в деревянном ящике. У Андрея даже мелькнула мысль, что ради этого и появился иноземный шпион.
— Вздор, — сказал князь. Затянулся и вдруг закашлял. — Можно было просто не отпускать Рябова с корабля.
— Так шкипер и пытался не отпускать, — изрек Андрей, — Предлагал поступить к нему на службу. Но Иван отказался.
— Ну, отказался, так отказался. Не согласиться этот, можно нанять другого лоцмана.
— Нанять то можно. — Парировал Золотарев, — если бы не одно но…
— Кое?
— Поручик Крыков назвал Ивана Рябова — наипервейшим лоцманом в городе Архангельске.
— Это ничего не значит, — сказал князь. — Крыков и Рябов дружки. Мне об этом Евдокия поведала, — пояснил Силантий Семенович, — мы с ней беседовали по душам. Она поинтересовалась, куда делся мой друг. Я объяснил, что ты поступил на службу в таможню к поручику Крыкову. Ну, она и рассказала, что он за человек. Все нахваливала и нахваливала. Потом и про Рябова вспомнила. Они оба за одной девушкой в молодости ухлестывали. Да вот выбрала она, не завидного жениха поручика, а обычного помора, у которого и за душой на тот момент ничего не было. Это сейчас Иван разжился, а тогда. Так что в слова Крыкова, что он «наипервейший» лоцман я сомневаюсь. А вот то, что он у Петра Алексеевича кормщиком в 1693 году был, перечить не буду. Сие есть правда. А насчет шпиона, я тебе вот что скажу.
Князь поднес трубку ко рту, сделал затяжку и выпустил в воздух клуб дыма.
— Что-то тут другое, но вот что мне пока не ведомо. Вот придет Яшка, тогда и узнаем.
— Лишь бы поздно не было, — вздохнул Андрей.
— А что он сделает?
— Хотя бы князя Прозоровского убьет.
— Князя легче купить, чем убить. Да и что смерть его даст. Нам облегчение, врагам злейшим неприятности. Будет крепостью капитан-командор руководить, а так лаются они между собой. Вроде не в открытую, а так исподтишка. Если бы не архиепископ перегрызли бы друг другу глотки.
— Не уже ли капитан-командор такой плохой человек? — поинтересовался Золотарев.
— Да нет. Просто, он ставленник Петра Алексеевича из «потешных», а князь Прозоровский старой закалки. Алексею Петровичу многое из затей государя не нравится. Службу воеводскую он исправно готов нести, но слушаться, когда им командовать будет человек, с малым опытом будет, не согласится. Да плюс еще лекаря иноземные. Те так и норовят на ухо что-нибудь не пристойное про капитан-командора шепнуть. — На секунду Ельчанинов замолчал, посмотрел на небо, и произнес, — а может, шпион и прибыл к лекарю? Дверь за спиной скрипнула и в проеме появилась Евдокия.
— Шли бы вы в дом. Холодно вечером. Того и гляди простудитесь. А так я вам поисть приготовила.
— Спасибо хозяюшка, — сказал князь. Поклонился в пояс и добавил, — спасибо еще раз за хлеб да соль. Мы сейчас погуторим еще немного и придем.
Окрошка, квас, черный каравай. Деревянная ложка, глиняные кувшин и кружки. В большой плошке сметана. За длинным столом Андрей, Силантий Семенович, Евдокия и Фрол. Мальчишка больше ерзаел, да опять пялился на камзол князя. Хозяюшка заметила это и дала подзатыльник.
— Хватит глазеть, — отругала она сына, — ешь, давай. Тот насупился и заметал ложкой так, словно неделю до этого не обедал.
— Не спеши, — вновь проговорила Евдокия. Фрол ее послушался.
— Вы, уж на него Силантий Семенович внимания то не обращайте. Неслух. Без отца растет. Меня совсем не слушается.
Ельчанинов посмотрел на мальчишку и спросил, касаясь рукой своего камзола:
— Такой камзол хочешь?
— Угу.
— Ладно, будет тебе такая одежа.
— Не надо Силантий Семенович, — взмолилась женщина, — да зачем он ему. Вон будет с ребятней по заборам лазить, так за день и порвет.
35
35 — Жандармы (франц., gens d'armes), первонач. лейб-гвардия франц. королей; 1445 постоянная тяжеловооруж. конница
36
36 — 1. жаргонное название участника торгов, благодаря действиям которого на бирже происходит стабилизация курсов и котировок….
2. (сленг.) — прозвище инвестора, который своей интервенцией на бирже способствует урегулированию курсов, устанавливает относительное спокойствие после бури. 3. м. франц. конный воин военной полиции, на особых правах, с двойным окладом. Жандармов, ему прнадлежщ.