Между тем под беспрерывные звуки духовой музыки толпа двигалась. Все женщины сидели вдоль стен, в ожидании кавалеров и начала танцев.
- Пошли в другую комнату, - предложил Ельчанинов. - Я до танцев не охоч.
- А что там? - поинтересовался Андрес.
- Государь. Плюс большая часть иностранцев, что сидят и важно покуривают глиняные трубки, да опорожняют такие же кружки.
- Пошли.
Они вошли в комнату, где на столах стояли бутылки пива и вина, лежали кожаные мешки с табаком, стаканы с пуншем и шахматные доски. Причем шахматы тут, как убедился эстонец, были разных видов. Он узнал доски для русских шахмат, классических индийских, а так же четверные шахматы с крепостями, что игрались на ста девяносто двух клетках. За одним из столов Петр играл в классические шахматы. Его соперником был негоциант из Англии. Причем оба дымили трубками при очередном ходе.
Ларсон заинтересовался игрой. Картина вырисовывалась на доске довольно любопытная, в будущем ее назовут гамбитом Эванса. Эту систему Андрес несколько раз наблюдал, во время трансляций чемпионатов мира по шахматам. В этой партии белые близки к цели - создания сильного пешечного центра. Сейчас у государя был шанс осуществления плана, все зависело от того, как сыграет его противник.
Андрес отвлекся от игры, и только тут заметил, что Ельчанинова рядом нет. Он оглядел зал и обнаружил приятеля в компании датского шкипера. Оба сидели за столом и пилит пиво. До эстонца донеслось:
- Камрад, камрад!
На плечо Андреса легла чья-то рука. Он вздрогнул и оглянулся. Петр стоял за его спиной. Он только что закончил партию, и, по всей видимости, проиграл. Но государь явно не был этим опечален.
- Не хочешь ли, друг мой, - проговорил он, - сыграть со мной, Меншиковым и голландским послом в четверичные шахматы с крепостями?
- С удовольствием государь, вот только есть одна проблема, - молвил эстонец, - я давно не играл в шахматы. А с четвертичными вообще не знаком.
- Ну, если в индийские шахматы играть можешь, то и в четвертичные наловчишься. - Государь улыбнулся, посмотрел на стоявших в стороне участников и проговорил: - Так с кем в паре предпочтешь играть? С этими, - он махнул рукой в сторону Меншикова и посла, - али со мной?
- Я бы предпочел в паре быть с послом.
- Понимаю, - одобрил, его решение, государь. - Игрок он сильный. Думаю, вы сыграетесь быстро.
Увы, партию Ларсон и посол проиграли. Сначала Петр и Алексашка накинулись на него, а когда тот уже был выведен из игры, разбили в пух и прах голландца.
- Виктория! - прокричал царь-батюшка, когда посол сдался на милость победителей.
Петр хлопнул сначала Андреса, а затем голландца по плечу, и сказал:
- Потом отыграетесь.
С этими словами государь и его фаворит ушли в соседний зал.
- Проиграть государю - большая честь, - проговорил посол.
Андрес пожал руку голландцу и поблагодарил за компанию. Пошел искать Ельчанинова. Нашел того за столом в компании все того же датчанина.
- Мой друг, - проговорил Силантий Степанович, - Андрес Ларсон, эстляндец. Датский шкипер - Христиан Глот. Присаживайся.
Андрес отрицательно замотал головой.
- Ну так, может, потанцуешь? В соседнем зале уже танцы начались. Там много хороших девушек, - сказал Ельчанинов и подмигнул.
Ларсон послушался его. Вернулся в зал, где во всю длину которого дамы и кавалеры стояли в два ряда друг против друга. Музыка играла на удивление печальная.. Мужчины низко кланялись, девушки низко приседали, вначале прямо против себя, потом поворотясь направо, затем налево. Причем этими приседаниями и поклонами они занимались, уже около получаса. Вскоре танец прекратился. Меншиков вышел на середину зала и приказал музыкантам играть менуэт.
О следующем увеселительном собрании сообщил лично сам Петр Алексеевич. Оно должно было состояться под самый новый год в доме боярина Курбатова, числа тридцатого. А пока будет продолжаться уже ставшая привычным жизнь золотаря, и Ларсон это понимал как никто иной. Ельчанинова, напившегося на собрании до чертиков, и Андресу пришлось провожать его до дома. К счастью жил тот неподалеку. Уже знакомый денщик встретил их с распростертыми объятиями.
- Хвала Иисусу, что вы его привели, - молвил Тихон. - Я уж опасался, как бы он в дороге не замерз. Ведь слабость к вину князь сильную испытывает. Не может и дня без глотка прожить.
Он взял Ельчанинова под руки и увел в дом. Затем вернулся.
- Вот тебе деньга, - проговорил денщик, доставая монету.
- Не надо денег, - отрицательно замотал головой эстонец, - Силантий Степанович - мой единственный тут друг.