- Тогда я тебя в Преображенское доставлю, ты только подожди чуток.
Денщик скрылся во дворе дома. Ларсон чуть не замерз, пока дождался. Ворота открылись. Появилась уже знакомые сани. Тихон, кутаясь в овчинный тулупчик, крикнул:
- Прыгай в сани.
Ларсона доставили домой. Денщик попытался еще раз отблагодарить эстонца, но тот сказал только одно:
- Обижусь!
Через пять дней было вновь собрание. Приглашенные вновь веселились. Дым стоял коромыслом, звучала бесконечно мазурка, а те, кто не придавался танцам, играли в шахматы. Ларсон пробовал еще раз сыграть в четверные шахматы, но вновь проиграл. Уроки, которые ему давали приходившие к нему в гости Ельчанинов, Квятковский и даже сам Меншиков, не помогали. Андрес надеялся, что когда-нибудь ему удастся освоить эту интересную, и куда более сложную игру, чем обычные индийские шахматы.
На следующий день, вернее - ночь, все праздновали Новый год. В главном соборе Кремля состоялся молебен. Затем народ вывалил на улицы, и был учинен фейерверк. Всюду звучали выстрелы. И все было так, словно Андрес вновь вернулся в свою эпоху, за исключением нескольких маленьких вещей, таких как телевизор да салата оливье.
Но все хорошее когда-нибудь кончается. Кончились и праздники. Двенадцатого января государь получил депешу от посла, что находился в Дании. Тот сообщал, что удалось заключить союз, а в случае войны между Англией и Францией Дания выступала на стороне России супротив Швеции. Король обязался дать Петру солдат и три драгунских полка.
Двадцатого января государь московский послал Шереметеву для советов судью воинских дел Стрешнева. В тот же день Апраксину были отправлены корабельных дел мастера Николас и Ян. Государь повелел ему построить до его приезда корабль и приготовить аж сто пятьдесят собачьих шапок и башмаков.
В конце января Петр отбыл в Бирж, где встретился с Августом. Там государь пообещал тому дать взаймы двести тысяч ефимок да двадцатитысячное войско.
Петр из Москвы, куда он вернулся восьмого марта, выслал девятнадцать полков под началом князя Репнина в Лифляндию, где они соединились с саксонским генерал-фельдмаршалом Штейнау близ Копенгаузена.
VIII
Переговоры с Саксонией прошли хорошо. Недоразумение вышло, когда на первую встречу с Августом, курфюрстом Саксонским и королем Польши, Петр явился в недавно пошитом костюме (образцом послужило одеяние, в котором под Нарвой появился Ларсон). От государя московского не ускользнула усмешка саксонца, самодержец даже был убежден, что Август готов был прыснуть от смеха. И он бы сделал это если бы не военная помощь, которую хотел получить от Петра. Поэтому он просто сдержался, и жестом предложил присесть напротив него за стол.
Государь и сам чувствовал в новом костюме дискомфорт. Он больше думал о нем, чем о делах, ради которых приехал. Поэтому после получасовой, безрезультатной беседы Петр предложил перенести встречу на завтра. Август видя, в каком положение тот находится, согласился.
Петр вернулся к себе. Почти весь вечер ходил и проклинал неизвестных ему мастеров, придумавших такие неудобные брюки и пиджаки. Алексашка только вздыхал, и иногда между паузами, которые делал государь, вставлял реплики:
- Мин херц, не все, что терпимо в Европе, приемлемо у нас.
- Но ведь Август - король европейский, - парировал государь, продолжая ругать костюм.
Меншиков хотел, было сделать замечание, что под Европой он подразумевал Францию, Италию и Испанию (в Голландии и Англии они таких костюмов не видывали), но промолчал. Что ни говори, а Ларсон был из Шведских владений.
После очередной реплики Алексашки, Петр не выдержал и снял костюм. Хотел, было кинуть в камин, но передумал.
На следующий день на встречу с Августом государь явился в форме капитан-бомбардира. И к радости обоих (особенно саксонца), переговоры прошли успешно.
Когда же восьмого марта Петр вернулся в Москву, возжелал он вызвать к себе Ларсона.
- Боюсь, что не получится государь, - проговорил Ельчанинов, что приглашен был в палаты царские, - болен он уже второй день. Лихорадка у него (24).
Ларсон простудился. Почти каждодневные ванны и сквозняки привели к неприятным последствиям. Аким даже жаловался кузнецу:
- Он что, не может потерпеть? Ведь лучше сходить в баню, чем мыться в бочке.
Мальчишка даже предлагал истопить печь, чтобы Ларсон мог в ней попариться, но тот категорически отказывался. Андресу казалось, что он просто не вылезет обратно. Он даже стал подозревать у себя клаустрофобию, которой раньше не было. Поэтому каждый день сам, иногда ему помогал Аким, таскал воду с реки. Супруга монарха была не довольна, что он, несмотря на мороз, проделывал весь путь до реки и обратно в расстегнутом сюртуке.