- А теперь пошли в дом. - Сказал князь, докуривая.
Утром 14 июня поморы: Иван Рябов да Дмитрий Горожанин, на небольшом коче, нарушая указ государя, вышли в открытое море. Подгоняемые попутным ветром они направились в район острова Сосоковец, где ими был разбит лагерь. Наловив немного трески и сварив уху, сидели они у костра и разговаривали. Паренек все время интересовался, отчего это дяденька, а он так звал лоцмана, нарушил запрет царя и вышел в море. Иван все отнекивался, да по большей степени пытался перевести разговор в другое русло. Но Дмитрий не унимался и снова, и снова задавал один и тот же вопрос, отчего Рябов не выдержал и грозно проговорил:
- Будет время, узнаешь. А сейчас ешь и не задавай глупых вопросов.
То, что это глупый вопрос Дмитрий так не считал. А вот попытка уйти в сторону, а потом еще этот ответ заставили сделать вывод, что все это не спроста. Больше всего его поразило то, что Иван Емельянович до закладки цитадели, о выходе в открытое море даже и не помышлял. Видимо, сделал вывод паренек, в строящейся крепости произошло, что-то, что заставила лоцмана изменить планы. Чувствую, что тот все равно не ответит, Дмитрий только вздохнул, зачерпнул ложкой ухи, и больше задавать вопросов не стал.
14 июня ближе к полудню в Архангельский городок, под барабанный вой, вошли стрелецкий полк, стоявший в Холмогорах. Кроме того, началось формирование драгунского полка. В дом, где остановился присланный из Вельска в день закладки крепости, майор Иона Алексеевич Ознобишин, стали стекаться молодые парни из соседних, деревень, которых этот самый майор накануне отобрал среди жителей окрестных деревень. Также в Архангельск прибыли Русский и Гайдуцкий стрелецкие полки.
Вечером все воеводы, а так же князь Ельчанинов, капитан-командор Ремизов, архиепископ Афанасий да с два десятка иноземных матросов прибыли к князю-воеводе Прозоровскому. Прежде, чем начать совещание, Алексей Петрович иностранцам предложил службу Его Царскому величеству Петру Алексеевичу. Почти все чужеземцы, а особливо голландцы отказались. Гнев князя-воеводы смягчили только семеро англичан.
На совещании было решено: во-первых, пока строится крепость, для охраны корабельного хода, создать небольшие земляные насыпи на островах. (На каждом таком укреплении предполагалась разместить по пять пушек и сто солдат). Во-вторых, двинским крестьянам решено было раздать ружья и копья, отчего должны они были денно и нощно ходить по берегам и высматривать врага. В-третьих, если шведы прорвутся к городу, было решено укрепить пушками русские и немецкие каменные гостиные дворы. В-пятых, затопить в устьях Мурманском и Пудожемском старые барки, груженные землей, а сами входы укрепить батареей о двадцати пушках. Все предостерегающие знаки снять. Лица знающие фарватер должны были быть поселены в отдельную крепость, а на укрепление посланы те, что корабельного хода не знали. В-шестых, усилить досмотр судов, а для сего на острове Мудьюжском был уже давно построена застава. В-седьмых, воевода отдал приказ построить в Архангельске шесть судов зажигательных, чтобы вредить ими неприятелю. И напоследок, что больше всего огорчило иноземцев, было то, что иноземные корабли велено было задерживать и не выпускать в море.
Тем временем 13 июня Петр Алексеевич подписал указ, о принятии оборонительных мер при появлении в Белом море шведских фрегатов, а уже 16 пишет грамоту архиепископу Афанасию, которому дает практически исключительные полномочия для обороны Беломорья. С этим приказом и грамотой в сторону Архангельского городка выехал гонец.