Когда солнечный диск скрылся за рекой, разведчик сидел на ложе из травы, любуясь звездным небом нового мира. Перед ним металось пламя небольшого костерка, аппетитный запах жаркого щекотал ноздри, приятное тепло согревало плечи и грудь. Он прислушивался к шорохам в камышах, к топоту и трубному мычанью, доносившемуся от водопоя, к негромкому стрекотанью каких-то насекомых и сонным птичьим вскрикам. Тишина и покой разливались над степью, но на душе у Блейда было тревожно.
Снова и снова он всматривался в быстро темневшие небеса, на которых проступили яркие крупные звезды. Сфера местного мироздания вращалась незаметно для глаза, безмерно далекие разноцветные огоньки были неподвижны, и ни один из них не мчался среди своих собратьев, не расцветал внезапный огненным всплеском, не мигал, не испускал загадочных лучей. Ни спутников, ни ракет, ни прочих искусственных феноменов…
Тем не менее, поедая запеченную в углях утку, Блейд чувствовал себя едва ли не браконьером.
Он проснулся среди ночи, разбуженный каким-то новым звуком. По-прежнему шелестели камыши, но у водопоя, к которому с вечера тянулись стада быков и мелких оленеподобных тварей, все замерло в тревожном ожидании. Блейд подбросил хвороста в костер, подвинул ближе пращу и сумку с камнями и прислушался.
Низкий могучий рык разорвал прохладный ночной воздух словно удар грома. Раскатистый, протяжный, он казался грозным предупреждением охотника, хозяина и бесспорного властелина этой степи, и речного берега, и утесов, окруженных деревьями; он будто бы говорил всем, внимавшим с трепетом и почтением: «Готовьтесь! Я иду!»
Хищник?
Недовольно поморщившись, Блейд осмотрел свой жалкий арсенал. Пожалуй, самым смертоносным орудием в ближнем бою являлся осколок кремня десятидюймовой длины — каменный кинжал без рукояти. Теперь ему казалось непростительной оплошностью то легкомыслие, с которым он потратил драгоценные дневные часы; надо было добраться до больших деревьев и первым делом выломать крепкую дубину. С волком или леопардом он справился бы голыми руками, отделавшись парой царапин, но зверь, который ревел в темноте, не походил ни на волка, ни на леопарда.
Гигантская кошка, тигр или лев, а может, еще более опасная тварь! Такую не прикончишь обломком кремня…
Вскочив на ноги, Блейд схватил раковину и принялся подрезать и валить сухой камыш, стаскивая к костру охапку за охапкой. Он не рискнул развести большой огонь — до водопоя было три четверти мили, и пламя могло привлечь внимание хищника. Но если это чудище захочет поохотиться на него, только огненная преграда сможет остановить зверя. Придется швырнуть в костер все запасы топлива… чем больше, тем лучше… если это его отпугнет… Камыш занимался, как порох, но быстро прогорал.
Блейд застыл с охапкой сухих стеблей в руках, прислушиваясь к доносившимся с берега звукам. Долгий протяжный вой, мучительный вопль жертвы, частый перестук копыт разбегавшегося в панике стада… Затем -горловое утробное рычанье, хруст костей, шорох тяжелого тела, которое зверь волочил по траве…
Он ждал долго, с полчаса, пока все не смолкло и у водопоя вновь не закопошились неясные тени. Наконец, пожав плечами, Блейд опустился на свою подстилку. В эту ночь тварь с громовым голосом нашла иную добычу… Но что будет завтра? Надо поискать оружие…
Может, все не так страшно, и голос этой зверюги больше ее самой? Нет… пожалуй, нет… Он чувствовал инстинктом опытного следопыта и охотника, что ему повстречался достойный противник. Что ж, Ричард Блейд никогда не бегал от опасности… ни от зверя, ни от человека, ни от когтей, ни от меча… Минует день-другой, и станет ясно, за кем поле боя… кто властелин степи и речного берега…
Уже засыпая, он подумал, что эти края не слишком подходят для туристов. Разве что для любителей опасных сафари.
Утром Блейд покинул травяные заросли и отправился на восток, где торчали окруженные высокими деревьями утесы. Он исследовал несколько таких живописных оазисов и решил, что скалы и хвойные рощи являются гораздо более безопасным убежищем, чем камыш и трава. Скалы были сравнительно невысокими, от десяти-пятнадцати до семидесяти-восьмидесяти футов, и сильно сглаженными снизу. С южной стороны у их подножий громоздились валуны, оставленные при отступлении ледником, и всю эту каменную структуру обычно окружали деревья.
Выглядели они весьма непривычно. Издалека Блейду показалось, что перед ним хвойные рощи, однако, изучив древесную растительность вблизи, он засомневался в своем заключении. Запах был специфическим, сосновым; на грубой серой коре выступали тягучие капли янтарной смолы; наконец, ветви были усеяны огромными, с крупную дыню, шишками, в которых странник обнаружил превосходные орехи. Но вместо игл у этих деревьев росли странные перистые листья, напоминавшие папоротник — правда, крохотные листочки, объединенные в более крупную ажурную конструкцию, все-таки походили на хвоинки, только мягкие и без острых кончиков.
Пожав плечами, Блейд решил, что ему встретился некий промежуточный вид, какая-то помесь кедра и дуба; в конце концов, на Земле тоже существовали подобные реликты — вроде лиственницы и секвойи. С практической точки зрения эти разлапистые мощные деревья являлись ценной находкой. Их нижние ветви, тянувшиеся в ярде от земли, были сухими, прочными и толстыми; каждая -готовая дубина, если бы удалось ее срезать. Почва под этими местными лиственницами была усеяна ветвями помельче, обещавшими неистощимые запасы топлива. И, наконец, орехи! Они были раз в пять крупнее кедровых и очень вкусны. Блейд набрал несколько горстей, распугав стайку пушистых зверюшек, почти ничем не отличавшихся от земных белок; они разбегались с пронзительным верещанием, задрав огненно-рыжие хвосты.