Эта идеализация древнего мира, который был «храмом всех богов», когда человек не утратил своей способности прямого общения с Матерью-природой, была свойственна и Волошину. Почти прямая перекличка с Тютчевым слышится в «Магии»:
Однако человек постепенно утратил способность быть «своим» в природе. Человечество шаг за шагом предавало себя «за радости комфорта и похлебки» — такой предстает история человечества в философском цикле «Путями Каина», созданном в начале двадцатых годов. В этом «предательстве» не последнюю роль играет разум, заманивающий человечество на опасный путь обещаниями сиюминутной выгоды. Вот характеристики, которые мы встречаем в цикле «Путями Каина». «Пытливый дух апостола Фомы, воскресшему сказавший: „Не поверю, покамест пальцы в раны не вложу“, — разворотил тысячелетья веры… Человек, голодный далью чисел и пространства, был пьян безверьем — злейшею из вер… Но неуемный разум разложил и этот мир, построенный на ощупь вникающим и мерящим перстом» (298—300).
«Но так была едка его пытливость, и разум вскрыл такие недра недр, что самая материя иссякла, истаяла под ощупью руки… И разум, исследивший все пути, наткнулся сам на собственные грани: библейский змий поймал себя за хвост» («Таноб»).
Такова разрушительная сила аналитического разума, что он оказывается вообще неспособен к какому бы то ни было созиданию: «Разум есть творчество навыворот, и он вспять исследил все звенья мироздания, разъял вселенную на вес и на число, пророс сознанием до недр природы, вник в вещество, впился как паразит в хребет земли неугасимой болью, к запретным тайнам подобрал ключи, освободил заклепанных титанов, построил им железные тела, запряг в неимоверную работу: преобразил весь мир, но не себя и стал рабом своих же гнусных тварей» («Мятеж»)[118].
«Творчество навыворот» — злее и беспощаднее нельзя было сказать и самому Тютчеву. Откуда же шел такой глубокий скептицизм и недоверие к рассудку у одного из самых образованных и начитанных русских поэтов? Несомненно, из наблюдений заката и распада буржуазной культуры, которой был глубоко враждебен Волошин, веривший, как и Тютчев, что только в гармоническом слиянии с природой, доверившись естественным своим чувствам, сможет человек прийти к справедливому, счастливому мироустройству.
Сознание утраты прежней наивной веры не могло не привести к попытке создать своеобразный ее эквивалент — собственный мир условных знаков непознанного. Так возникла у Тютчева и Волошина тяга к мифотворчеству. Исследователи Тютчева пишут: «Образы природы у Тютчева складываются в своего рода мифы: хаос, бездна, ночь»[119]. «Нередко олицетворения образов природы, как и отвлеченных понятий, выделяются Тютчевым прописными буквами»[120]. «Тут открывается возможность овеществлять, одушевлять, очеловечивать любые явления, предметы и понятия и ставить их в произвольные отношения с другими предметами и понятиями»[121]. Но разве это сказано только о Тютчеве?
Мифотворчество особенно характерно для творчества Волошина последнего периода. Если в раннем периоде он охотно использовал образы уже существующих мифов и условного мира и их ему вполне хватало для выражения своих представлений, то в «Путями Каина» появляются совершенно новые мифологические существа, живущие самостоятельной жизнью: Огонь, Магия, Кулак, Меч, Порох, Машина, Государство, Суд… Они освобождены человеком из тесных темниц, они же его и поработили. Пар, выпущенный на волю, «внезапно превратился в прожорливого Минотавра», который послал «рабочих в копи — рыть руду и уголь, в болота — строить насыпи, в пустыни — прокладывать дороги; запер человека в застенки фабрик, в шахты под землею, запачкал небо угольною сажей, луч солнца — копотью, и придушил в туманах расплесканное пламя городов» (290).
Мифологические образы Волошина не произвольны, но сопрягаются с тютчевскими, как, например, Огонь, который и животворен, и опасен. Вся история человеческого общества предстает в цикле «Путями Каина» не как следствие действия объективных законов и разумной воли человека, но как поле деятельности этих «демонов глухонемых», которые творят историю людей по-своему, нечеловечески. Мифотворчество Волошина оказывалось способом постижения нечеловеческих противоречий буржуазного мира.