24 июля 1905 года вечером Волошин уезжает в Руан, чтобы посетить знаменитый готический собор, а утром ходит по старому Парижу, останавливаясь на месте казни тамплиеров и Марии-Антуанетты. Возвращаясь из художественной мастерской Жюльена, где работала жившая в Париже Сабашникова, он идет читать о мадам де Ламбаль, казненной революционным народом в 1792 году. «История французской революции» Жюля Мишле, которую Волошин внимательно изучает, вызывает у него раздумья о русской революции и соответствующие ассоциации. Иными словами, мысль о неизбежности революции не покидает его.
Письма Волошина 1905 года к невесте полны откликов на события в России. Он сообщает ей о восстании на Черноморском флоте, о броненосце «Потемкин», пишет о своем свидании с В. Бурцевым, размышляет о безволии и инфантильности Николая II. Те же мысли в письмах к матери и к А. М. Петровой. 16(29) мая он пишет Е. О. Волошиной: «Безусловно, это начало революции. Именно только первое начало, а не продолжение 70-х годов, так как, вероятно, это движение пойдет совсем иным путем». А ниже: «Страшно даже как-то верить в то, что это „начало“: до такой степени это кажется неожиданным счастьем»[21].
Еще более смело — в письме к М. В. Сабашниковой 4 июля 1905 года: «В слабости, безволии, чувствительности и слепоте Николая II есть что-то, что ясно указывает на его обреченность». «Сознание священной неизбежности казни царя во мне теперь растет не переставая: это чувствовалось еще в январе в Петербурге, но неясно и смутно. И это — не месть, а искупление»[22].
Тема неизбежно грядущего возмездия с необычайной силой прозвучала в стихотворениях Волошина, опубликованных в парижском журнале «Красное знамя»: «Ангел мщения» и «Голова madame de Lamballe»[23]. Герой стихотворения «Ангел мщения» — по определению Волошина — «Ангел Справедливости и Отмщения, кровавый Ангел Тамплиеров, Ангел, у которого в руках меч, у которого глаза всегда завязаны, а одна чаша весов всегда опущена…»[24]. Он обращается к русскому народу с призывом пролить кровь за кровь. Тяжело падают пророческие слова, перевешивает та чаша весов, куда сложены преступления тирана:
Однако Волошина пугает льющаяся кровь, в словах Ангела мщения ему слышится не только призыв к отмщению, но и прославление жестокости, как таковой, упоение убийством. Верный библейской заповеди «Не убий!», Волошин предостерегает:
Христианский пацифизм, существенно ограничивая видение мира Волошина-художника, мешал правильному постижению исторических событий первой русской революции.
В стихотворении «Предвестия», навеянном Девятым января, Волошин сравнивает убийство Юлия Цезаря с событиями Кровавого Воскресенья. Поэт склонен видеть в них мистическое предвестие грядущих событий, пророческий жест богини возмездия Немезиды: «Умей читать условные черты». 9 января для него лишь начало революции:
Для Волошина необычайно характерно выражение «кто-то в темноте». Будучи мистиком-идеалистом, он не мог распознать истинные движущие силы русской революции, но почувствовал и выразил ее неизбежность. Рассказывая, как расправился французский народ с приближенной королевы Марии-Антуанетты, принцессой де Ламбаль, он как бы выступает от лица парижской черни. Картина хмельного кровавого пира, «священного безумья народа» дана в стремительном музыкальном ритме, круженье плавного бального танца нарушается торжеством вакханалии. Не случайно возникают строки:
Отрубленная голова мадам де Ламбаль, вздетая на пику, становится символом народной мести, революционного гнева:
23
Журнал издавался в Париже в 1906 году А. В. Амфитеатровым. В нем печатались М. Горький, Л. Андреев, А. Куприн, К. Бальмонт и др.