– По-моему, он что-то хочет сказать, – произнес Цушко. – Мне показалось, капитан пошевелился.
– Рефлекторное сокращение мышц. Реакция на изменение температуры окружающей среды, – незамедлительно ответил человек в круглых очках, накрывая Алексея простыней. – Когда придет время, он сам нас позовет.
«Неужели они ничего не видят и не слышат?! Где я?! Почему здесь нахожусь? Почему раздет и привязан? И что это за мерзкая тварь все время ползает по моему телу? А все делают вид, что ее не замечают!»
– Что у нас со временем? – спросил Цушко, обращаясь к Разину. Тот достал из внутреннего кармана гражданского костюма, поверх которого был накинут белый халат, толстый кожаный блокнот. Полистал страницы.
– До двух свободны.
– Петр Алексеевич, – обратился Цушко к врачу: – В клинике есть комната, где мы могли бы подождать, пока капитан не придет в себя?
– Конечно, – ответил доктор. – В ординаторской… Чайник. Телевизор…
Все трое одновременно повернулись и направились к выходу. Алексей сделал еще одну попытку и что было сил закричал им вслед. Но посетители даже не замедлили шаг. Задержавшись на пару мгновений в дверях, идущий последним доктор обернулся. На лице человека-мухи вновь появилась пугающая улыбка. Зловеще сверкнув в темном проеме стеклами очков, он осторожно прикрыл за собой дверь. Как только шаги в коридоре удалились и совсем стихли, к огромному ужасу Алексея простыня на его груди зашевелилась. Шаря по лицу капитана длинными тонкими усами, наружу выползла извивающаяся мерзкая тварь…
Столбик термометра уже к полудню перевалил за тридцать. Принесенное с южным ветром долгожданное тепло наполнило небо дождевыми облаками и веселыми раскатами кратковременных гроз. Первая декада прохладного июня, к ликованию огромного количества отдыхающих, сменилась настоящим летним зноем, и за город потянулись вереницы машин, заполнив суетливым движением раскаленные автострады. Жара в регионе, как передавали синоптики, установилась с превышением температурных норм, и надолго…
Мягкий свежеуложенный асфальт широкой серой полосой тянулся за горизонт, разрезав пополам зеленый океан поднимающейся на полях озимой пшеницы. Однообразный унылый пейзаж, казалось, застыл и совершенно не менялся за окном летящей по трассе серебристой машины. Из глубины грохочущего басами салона раздался тихий девичий голосок:
– Долго ехать еще? – Не дождавшись ответа, Анжела придвинулась ближе к креслу водителя и, перекрикивая музыку, повторила свой вопрос уже в самое ухо Артема: – Когда приедем?! Пилим, блин, целый час!
Парень убавил громкость на магнитоле, поднял глаза и, широко улыбаясь в зеркало заднего вида, спокойно ответил:
– Почти приехали.
– Почти – это как?
– Минут десять еще.
– Я не вытерплю. Останови где-нибудь.
– Где?
– Не знаю. Где-нибудь. Юльке тоже надо.
– Ты в окно выгляни, ни одного деревца. Сплошной асфальт… Скоро поворот будет. За ним рощи пойдут, там и приторможу. Вы зачем всю «колу» выдули?
– Извини, что не сдохли от жажды в твоей душегубке! – возмущенно выкрикнула девушка, откинувшись на спинку дивана.
– Следующий раз, когда еще куда-нибудь соберемся, попроси отца, чтобы вписал меня в свою страховку. На «крузаке» с кондером всяко башистей педалить.
– Размечтался.
– Тогда наберись терпения и помолчи. Недолго осталось.
«Нива» свернула с шоссе, запылив по проселку, петляющему в океане колышущейся зелени пшеничных полей, посреди которых были хаотично разбросаны редкие островки белоствольных околков.
– Тормозни, – попросил Артема Денис, кивнув головой в сторону первого небольшого леска, стоявшего ближе всех к обочине. – Пусть девчонки сбегают…
Анжела и Юля выскочили из душного салона и скрылись в кустах на краю рощи.
– Говорю тебе, Диня, зря ты с Анжелкой связался, – сказал Артем, когда парни остались одни. – Не по карману она тебе. Не потянешь. Отвечаю.
– Ты ее просто не знаешь.
– А ты ее знаешь? Эгоистка в восьмом поколении! Сразу видно. Ей шея покрепче нужна. Сам-то че, не соображаешь? Кто у нее родители и кто у тебя? И сам ты кто?
– И кто я?
– Ты-то? Ты сын сантехника и кухарки.
– И что из этого следует? И вообще, твое какое дело? Завидно?
– Нет, не завидно. Просто вижу, как ты меняешься. И причем не в лучшую сторону. Как друг тебе говорю…
– Друг в беде не бросит, лишнего не спросит. Слышал такую песенку?
– Эту песенку я слышал. А вот слышала ли Анжелка, что твой отец из хозных? Интересно было бы узнать, как она, а лучше как ее родители к этому относятся.