- Сумасшедший какой-то, - выдавил из себя напуганный туманной и бессвязной речью мужчины Вадим.
- А их тут много, - ответила девушка. - Содержание в больнице дорогое, не все родственники готовы платить за сумасшедших, собственники клиник работают только с платежеспособными клиентами. Тех безумцев, за которых платить некому, выгоняют за пределы города. Они разбредаются по поселкам, но и там их не принимают, так они и оказываются в подвешенном состоянии, бродят туда-сюда. Я их здесь постоянно вижу, за счет чего они живут, ума не приложу. Но собственники их недолюбливают. Если такой умирает, хоронить его приходится за счет капиталиста. Мне дед рассказывал, что собственники редко когда платят за погребение, чаще предпочитают выкидывать трупы в ямы где-то далеко за территорией города, этакие братские могилы. Как яма до края заполнится, бульдозер ее землей засыпает, так проблему и решают. Вроде бы по деньгам дешевле выходит, чем платить за место на кладбище. Дед говорит, кладбища раньше были огромные, и было их куда больше, а теперь, когда хоронить обездоленных приходится капиталистам, могил стало куда меньше, потому что от трупов избавляются массово.
- Страсти какие, - налюбовавшись окружающей обстановкой Вадим уже ни в чем не сомневался, был готов поверить в любую байку, которую ему расскажут об этих местах.
- Это еще что, - продолжила девушка. - Знаешь где больше всего убийств происходит? Как раз здесь, в предпоселочных секторах. Охранные фирмы и так неохотно работают с поселками, заплатить много рабочие не могут, а некоторые частенько и не платят, чаще всего те, кто грабежами и планирует промышлять. Собственник эту землю забросил, говорят нашему хозяину хочет спихнуть, да только тому она не нужна. Сам видишь, что здесь творится. Вот и промышляют здесь бандиты. Ты спрашивал, страшно ли мне, когда я одна сижу на лавочке в аллее. Нет, мне не страшно. А когда иду через этот участок, внутри вся дрожу. Подруга рассказывала, ее брата прямо у нее на глаза здесь застрелили. Бандит бесцеремонно обшарил его карманы, забрал всё ценное, потом и у сестры потребовал отдать. Та так напугана была, что и думать не думала перечить ему, карманы вывернула, с шеи цепочку сняла, которая ей якобы от прабабки досталась, лишь бы живой остаться. Он ее так и не тронул. Дед говорит, что это осиное гнездо не бередят только потому, что охранники сами имеют процент с разбоя, который здесь чинят. У вас в городе хорошо - собственник за охрану платить обязал, не хочешь платить, ищи другое место, где арендуешь землю. А нашего сколько об этом не просили, все не в какую. Дед говорит, это оттого, что ваш с охранниками соглашение заключил, процент имеет, а наш до этого не додумался, да и порядок здесь наводить ему ни к чему. В таких условиях только низкооплачиваемые рабочие и соглашаются трудиться, а ему другого и не нужно. Они-то приезжают работать, в надежде поскорее перебраться в город. Думают, чуть здесь поработают, деньжат поднакопят и переедут. Раз город недалеко, так и добраться туда несложно. Ан нет. Мы вот всей семьей который год живем, ничего для нас не меняется. Как с хлеба на соль перебивались, так и продолжаем перебиваться. Отец все время ворчит, дед, так тот открыто возмущается. Мать молчит, терпит, а мне уже давно всё равно стало. Они как видели, что я смазливая вышла, давай щебетать - красавица ты наша, найдешь себе мужа городского, про нас не забывай. Мы тебя выкормили, вырастили, рядить тебя будем. И правда, покупают платья на последние деньги, а есть дома нечего. Хотят отправить учиться в городской университет. Вся семья на меня работать собирается. Как подумаю об этом, противно становится. Они ведь не для меня стараются, а для себя, я для них разменная монета, словно товар какой-нибудь. Выдать замуж, как на рынке сбыть. А я, может, в городского не влюблюсь, что тогда? Заикнулась как-то на эту тему, мать на меня, как на сумасшедшую посмотрела. Ты, говорит, иди тогда гуляй с лунатиками(мы так жителей этого сектора называем). Городской, говорит, тебя не устраивает. Да если бы у меня, говорит, твоя внешность была, никогда бы здесь не сидела. Брату моему, помнится, ту же самую лапшу на уши вешали, на успех его настраивали. Толкали его в город - учился он у нас неплохо - получить какой-нибудь грант собственников-промышленников. Надеялись, он конкурс выиграет, денег на подготовку не жалели. А в итоге? Продул с позором. Здесь-то он звездой был, еще бы, один закончивший все восемь классов, в поселке у нас таких нету, шестнадцать лет как исполнилось, давай сразу на работу, на заводе пахать. Как мой дед говорит, чтобы вытачивать запчасти, физика с математикой не нужны. Теперь вся надежда на меня, да боюсь, разочарую я их. Знаешь, о чем мечтаю? Путешествовать хочу, по миру поездить, везде побывать.
- А что ты там не видела? - спросил Вадим.
- Западные города, восточные анклавы - много чего не видела. Хочется узнать, как живут люди в других местах.
- Был я и в западных городах, и в восточных анклавах, поверь мне, смотреть там не на что. На востоке работают, на западе потребляют. А мы тут застряли в подвешенном состоянии. Не знаем, чего нам делать - то ли работать, то ли потреблять. Если работать, то нечего возмущаться приезжим с востока и юга. Они за куда меньшие деньги готовы впахивать. А если потреблять, так нужно учиться деньги копить и тратить. Ехать на запад нужно, но только на постоянное жительство. Там между городами и путешествуй. А на востоке делать нечего, - Вадим приложил указательный палец к шраму на правой стороне его груди. - Заработал на юге, когда там впахивал. Там сначала стреляют, потом разбираются. И все мечтают уехать. Правда, лицемерят куда больше нашего. Друг перед другом нахваливают своих собственников, да родные города, но только им шанс представится, сразу сюда, на север, а отсюда на запад. Так что путешествовать нечего - на запад поедешь, денег не хватит, на восток рванешь, могут и убить. Если уезжать отсюда, то только на запад и навсегда.
- А как же россказни про благородных арендаторов, которые всё бросают и едут на восток, узнавать другую сторону жизни? - спросила она.
- Я таких не встречал. Да только если они и существуют, ничем от ваших лунатиков не отличаются. В жизни один смысл и зависит он от того, где ты живешь. На западе ты деньги должен тратить, на востоке производить то, на что тратят деньги на западе. Это как пищевая цепочка: восток травоядное, а запад хищник, даже, пожалуй, всеядное, вершина цепочки. А я хочу быть на вершине, а не топтаться у подножия горы и ждать, пока кто-нибудь меня сцапает.
- Но ездят же на восток и жители запада. Тратят там деньги.
- Ты о курортах? Есть такие места, чуть ли не стенами огороженные. Все этим заповедникам нипочем. Война ли за стеной, нищета ли, голод, на курорте все хорошо, купайся себе в огороженной зоне, дальше десяти метров от берега не заходи, людей столько, что не протолкнуться, трать кучу денег. Но роли от этого не меняются. На востоке так и продолжают работать, чтобы деньги получить, а на западе их только тратят.
- Не могу понять, откуда тогда деньги берутся на западе?
- Сразу видно, что ты не образована, - Вадим вспомнил очередную цитату из Пустобрехова. - Со времен величайшего в истории человечества изобретения - кредитных карт - деньги утратили свою материальную сущность целиком и полностью. Как колесо перевернуло человеческое сознание и заставило восхищаться гармоничностью круга, так и кредитные карты заставили восхищаться своим нематериальным наполнением, позабыть о том, откуда деньги берутся и куда они деваются.
- Я ничего не поняла, - честно призналась девушка.
- А чего тут понимать. Деньги - это цифры, спрятанные в кредитной карточке. Какие цифры нужны, такие и нарисуют. На западе их рисуют большими, на востоке маленькими, едва хватает на пропитание.
- Но не могут же эти цифры быть просто подвешены в воздухе. Должны же они чем-то обеспечиваться. Помню, когда я училась, нам говорили, что деньги - это золото.