- Что ты орёшь опять?
- Какого чёрта тут делает это ведро с...
Ведро. Ну, как же я мог забыть. Настроение стало подниматься, я с нетерпением ждал продолжения.
- С чем, с чем? - сказал я улыбаясь и поднимая голову с помятой подушки.
- С волосами... - прошептала Катя.
- Это всего лишь ведро с ТВОИМИ волосами, чего тут удивляться.
Я специально заострил внимание на слове "Твоими", чтобы моя любимая не подумала, будто я их насобирал на помойке или где-то купил. Такое вполне могло прийти в её маленькую, миленькую пустую головку. И, боже, Катенька была удивлена! Нет! Она была в диком ужасе, когда та самая правильная мысль, которую мы называем "озарением" вместе с дуновением ветра влетела ей в голову. Она с ужасом пялилась на свои опавшие части в ведре и, без того небольшой, её словарный запас потускнел, как перегоревшая лампочка.
- Это всё мои? - выдавила она из себя последние капли.
- Нет, я подкинул туда немного с моей задницы. Конечно, твои, милая.
- Хватит язвить, Паша. Только и делаешь, что язвишь всем подряд. Надоело. Угомонись.
Привычное общение со мной и порция негатива начали возвращать мою девушку к жизни, а мне этого так не хотелось. Видеть, что она может испытывать хоть какие-то чувства, очень приятно. Глядишь, и сексом запахнет сегодня, подумал я и сказал, садясь на кровати:
- Полдня их собирал, выхватил пару раз люлей от хозяйки за то, что в ванной всё забросано твоими волосами. Думаю, мои мучения стоят того, чтобы ты увидела ЭТО.
Катя тоже уселась на кровати, не отрывая взгляда от ведра. Рукой она держалась за голову. Теперь я заметил, что копна на её голове изрядно потускнела. Большим удивлением, которое я всё-таки скрыл, было то, что волос в ведре было катастрофически больше, чем могло опасть с головы Кати. В противном случае, я бы сейчас говорил с Толкиеновским Голлумом.
- Паша... Так много.
- Я тебе говорил об этом уже давно, что...
- Что мои волосы выпадают. Знаю! - рявкнула она и посмотрела на меня, - но так много... Этого не может быть.
- Факты в ведре, - улыбнулся я и понял, что война за секс сегодня проиграна.
Катя покраснела и вскочила на ноги.
- Что ты улыбаешься? По-твоему, это весело. Весело, остаться без волос в мои двадцать шесть? Думаешь это весело?!
- Если будешь кричать, то невесело будет выезжать с вещами на улицу. Успокойся!
Она снова присела на край кровати и снова провела рукой по оставшимся волосам, которых, кстати, оставалось ещё достаточно. "С твоим запасом можно ещё ходить весёлой недели две" - хотел я сказать, но промолчал. Растерянное лицо Кати меня остановило. Мне стало даже жалко её. Какой бы стервой она не была, я держал под сердцем громадные чувства к ней. И, теперь, глядя в это усталое, красивое лицо, я снова поверил, что живу не с гранитным изваянием женщины, а с живым человеком.
- Извини, Катюш, я выкину их.
В ответ она шмыгнула носом.
- Я скоро стану лысой... - и разревелась.
Ну, вот это совсем чудно, подумал я и встал. Навыков поглаживания по плечу и эффекта "поплачь, - станет легче" во мне не было, моя душа - это демоверсия доброго человека, все функции которой сводятся к весёлым шуткам и лёгкой жалости в редкие моменты. Я решил выкинуть всё, что насобирал за утро. Взявшись за ведро, меня удивило два факта: волос было уже больше половины ёмкости, второй - если пришла Катя, то я проспал почти сутки. Факт номер раз - странный. Факт номер два - странный. Огромные перемены в жизни, подумал я и вышел из комнаты, оставив хлюпать за спиной Катю.
3
И даже секс был в этот день. Я был на высоте. Высота эта заключалась не в том, что Паше удалось четыре раза удовлетворить свою женщину и даже не в том, что Паша удостоился комплимента по окончании действа: "Я тебя люблю, ты - лучший". А в том, как я провернул эту операцию к склонению моей фригидной самки в сторону секса, простите за грубость.
Держа в руке злополучное ведро, из-за которого у меня и случилась незабываемая ночь, я обогнул дом и приблизился к воняющей помойке. В этот раз пришлось отгонять только ворон, стаями кружившихся вокруг мусорных баков. Бомжей отгонять не пришлось. Подойдя ближе, я опрокинул волосатое содержимое и, о ужас, огромный комок прилип ко дну. Что за, - подумал я и постучал по дну ведра. Волосы медленно, скользя, упали в мусорный бак вместе с какой-то слизью. Зрелище было, мягко говоря, неприятным. Запахи из ведра доносились такие же. Я не помнил, чтобы какая-то жидкость попадала в ёмкость с волосами, и посмотрел в него. На дне остались светло коричневые разводы, известно что напоминающие, издающие такой ужасный запах, что мой нос резко отвернул голову в сторону, а рвотные позывы в животе стали чем-то осязаемым. Недолго думая, я запулил ведро в мусорный бак. Уже собираясь уходить, я вновь глянул на копну волос, что покоились на коробке из-под "Доширака". И обомлел. Волосы лежали не спутанным пучком, а ровной линией, будто их кто-то расчесал. Но в ступор и ужас меня ввело другое - на одном конце копны, к каждому волосику (на первый взгляд) были прикреплены маленькие светло-коричневые точки, образующие одну массу того же цвета. Масса эта была скользкой и влажной на вид. И уже непонятно от помойки ли шёл такой запах, или от этой коричневой массы. Закрыв нос рукой, я пошёл прочь, раздавая на ходу клятвы о том, что мусор теперь буду выкидывать прямо через окно.