Именно теперь, я почувствовал, что никогда в жизни не смогу зайти в эту квартиру. Внутренняя блокировка мне не даст. Это как фобия. Если в мире где-то и есть квартирофобия, то я ею заболел. Причём симптомы проявляются именно на конкретную квартиру.
Так я стоял и трясся, покрываясь литрами пота, а потом... А потом дверь квартиры распахнулась. Ожидая увидеть всё, что угодно (Любовь Петровну, Катю, Волосяного монстра), я в какой-то душевной коме молча сделал шаг назад и вцепился рукой в перила так, что те рисковали быть вырваны с корнём. Но из квартиры появился тот, кого я, в принципе, ожидать мог, но совсем позабыл о его существовании.
На меня пялился наш участковый. Старший лейтенант Тычков. Собственной персоной.
6
Я сидел в душном кабинетике Тычкова, скрестив руки и уставившись в пол. Участковый курил, смотря в окно, изредка бросая на меня нервный взгляд, отрывисто задавал ну уж совсем, как по мне, глупые вопросы.
- Ничерта не понимаю, Павел, - гнусавил он, - ты мне расскажешь всё, как было? Дело-то нешутошное.
Как все сговорились, подумал я, где вы были, когда в школе преподавали русский язык и грамматику. Я молчал.
- Так и будешь молчать? Я позвоню в отдел полиции, пусть они с тобой разбираются. Ну? Будешь говорить? - он повысил голос, а пепел с его сигареты упал на пол.
Что я ему скажу, - вертелось в голове, - что женщину задушили волосы, вдруг ожившие и начавшие расти, как кусок сдобы? Всё то время, что мы провели вместе с Тычковым, после нашей неожиданной встречи в подъезде, я молчал. Я молчал, когда он голосом чикагского шерифа сообщил мне, что нужно пройти в участок. Я молчал всю дорогу до отделения, когда старший лейтенант гордой поступью вёл меня через две улицы, будто он героически задержал давно разыскиваемого преступника. Я молчал и сейчас, вот уже пятнадцать минут сидя молча в его кабинете, выламывая себе пальцы и слушая гнусавые уговоры рассказать всё как было. Я вертел в голове различные истории. Такие истории, чтобы и казались правдой, но хоть как-то походили на реальность. Но ничего не приходило в голову. Перед глазами всё время вставало багровое лицо Любовь Петровны и натянутые через трубу волосы. Умопомрачительная реальность, ничего не скажешь.
Тычков был до одури туп, до фанатизма болел своей карьерой, которая продвигалась на должности участкового со скоростью черепахи под дозой морфия. Он был маленький, черноволосый толстячок, с такими же маленькими глазками, в которых была абсолютная пустота. Пустота, в которой плескались две чаши весов; на одной из них громоздились не вылизанные волосатые зады полковников, а на другой уголовный кодекс, с вырванными кое-где страницами. Душа Тычкова - это один чёрный сгусток зависти и злости, желания ловить государственных преступников. Желания, которое было раздавлено мелкими кражами сигарет в ларьке и спящими бомжами на улице. Такова должность участкового, думал я. Если Фемида - это закон, то участковый - это ноготь на её ноге. За такие мысли я буду заплёван миллионами участковых по всей стране, но тогда я судил лишь по одному Тычкову, - не самому лучшему представителю данной профессии.
- Паша... - он назидательно посмотрел на меня, туша окурок о банку из-под кофе, которая служила ему пепельницей, - в квартире обнаружен труп немолодой женщины, соседи слышали крики и звуки борьбы в её комнате. Потом многие видели, как ты выбегаешь из квартиры в состоянии, близкому к панике. Потом соседи вызывают меня, я обнаруживаю пустую квартиру и труп, в комнате бардак и никого. Из всего этого я делаю вывод, что последней живую Любовь Петровну видел именно ты. Понимаешь? Все улики против тебя...
Мне было почему-то наплевать на все его хиленькие умозаключения. Всё это я прекрасно понимал. Но как-то не хотелось оказаться в тюрьме из-за кучки человеческой ДНК, убивающей толстеньких домохозяек.
- На месте уже работают криминалисты и полиция. Они установят причину смерти и найдут нужные улики; я в этом не сомневаюсь, - жужжал над головой Тычков, бродя туда-сюда по своему прокуренному кабинету, - если ты во всём сознаешься и расскажешь, как всё было, то срок скостят. А главное зачем? Зачем нужно было убивать беззащитную женщину, объясни?