Она была в туфельках на высоких и тонких-претонких каблучках. Красивая, милая Мечтышка!
— Пожалуйста, я вас очень прошу!.. — согласился Ластик-Перышкин. — Очень-очень прошу… Колобок и Колышек такие неопытные… Они ведь из сказки…
Он вдруг заколебался:
— А может быть, и вы, Мечтышка, из чернильницы?
Мышка усмехнулась:
— О, нет! Мне далеко до таких глубин! Я всего лишь скромная ученая городская мышка. Правда, я люблю литературу…
— И мое творчество… тоже?.. — покраснел Ластик-Перышкин.
— Разве иначе я посещала бы вас, если б не любила ваше творчество? — лукаво ответила Мечтышка. — А засим разрешите откланяться… Я спешу… Возможно, мне удастся добраться до автоинспекции раньше, чем ее окружат спички и собаки. До скорого свиданья!
Мечтышка — будущий психолог
Колобок и Колышек радовались. Вскоре они окажутся на свободе… Нельзя сказать, чтобы им было скучно с Распорядкиным. Нет! Они узнали множество вещей, которые раньше и во сне им не снились. И все-таки их манили улицы, теплое солнце, новые знакомства… Может быть, они опять найдут славного железного конька. Правда, они уже не оседлают его и не помчатся по городу. Им теперь известно, что для этого нужны водительские права. А может быть, снова встретят Расу? Посмотрят на нее издали, чтобы не поймала…
Вы, должно быть, уже поняли, что о Расе думал Колобок? Колышек мало интересовался ею.
— Сейчас, сейчас… — бормотал Распорядкин, сочиняя протокол.
Он писал, зачеркивал и снова писал, но недалеко ушел. Дело в том, что у него не было такого борзого перышка, как у нашего писателя. И такого бдительного, безжалостного ластика тоже не было. Когда пальцы немели, Распорядкин принимался за зарядку. И приятелей он заставлял топать на месте, размахивать руками. Неизвестно, до каких пор продержал бы он их в автоинспекции, если бы не маленькая мышка. Она посмотрела-посмотрела зоркими глазками, послушала-послушала чуткими ушками. Распорядкин, утонув в бумагах, не видел ее. Зато наши любознательные друзья не могли не заметить мышку. Тем более, что она была в туфельках на высоких каблуках, в берете с янтарным украшением и с блестящей сумочкой в руках.
— Может быть, вы голодны? — осведомилась мышка, вежливо приседая. Это была не обыкновенная мышка, а студентка Мечтышка. Вскочив в такси, она мигом добралась до автоинспекции. Хотя мышка и была студенткой, но за такси никогда не платила. Ведь она занимала так мало места! — присоседится к другим пассажирам и едет. — Могу угостить вас голландским сыром!
До сих пор Колышек ел только белый деревенский творожный сыр. Он охотно отведал бы голландского, но Колобок опередил его.
— Нам здесь так тоскливо. Мы и кусочка не смогли бы проглотить.
— Так почему бы вам не убежать? — поинтересовалась Мечтышка, многозначительно улыбаясь.
— В самом деле? Почему? — оживился Колышек.
— Нет, мы не станем убегать, — отмахнулся Колобок. — Он ведь обещал отпустить нас. А то опять погоня начнется…
Мышка задумалась, прикусив свою подкрашенную губку. Ее глаза заблестели, как две бусинки.
— Отпустить-то отпустит, да не скоро. Слишком долго пишет свои протоколы, — она презрительно махнула хвостиком в сторону Распорядкина. — А тем временем враги устроят вам засаду…
— Ты знаешь наших врагов?! — воскликнули оба преступника в один голос.
— Да, я кое-что слыхала, — скромно призналась мышка. — Поэтому советую вам не терять времени. И еще, если не хотите попасть в окружение, попросите, чтобы Распорядкин угостил вас горестями… Тут же отпустит!
— Что это за горести? — насторожился Колобок.
Мышка улыбнулась.
— Это такие конфеты, которых даже полевая мышь не станет грызть. Ужасно-ужасно невкусные… Бррр! — видно, когда-то, еще будучи полевой мышкой, Мечтышка отведала их. — А Распорядкину очень нравится, когда у него просят горести. Эти горести — его старая выдумка!
И пока Распорядкин в поте лица трудился над протоколом, Мечтышка, которая, видно, очень любила поболтать, шепотом рассказала им следующее:
— Когда-то, не очень давно, прислали на тетрадную фабрику нового директора. Пришел этот новый, осмотрелся и увидел груды ярких, как цветы, тетрадок. А тетрадки, желая понравиться директору, надели свои самые пестрые курточки и устроили праздник. Трудно передать словами, как это было красиво!
Солидно аплодировали толстые рулоны бумаги, даже чернью печатные станки и прессы довольно улыбались. Один лишь Распорядкин смотрел косо. Он-то и был этим новым директором, — Распорядкин!