— Понимаю. Ваша борода — как мой апельсин? — не моргая смотрели прямо в вихрастую бороду правдивые глаза Саломеи. — Апельсин сам знает, когда ему летать, а когда превращаться в камень… Да?
— Да. Наверное, апельсин тоже волшебный. В мире много волшебных вещей, но люди не знают об этом… А теперь, Салюте, расскажи нам, как начался пожар, — писатель наконец увидел отчаянные знаки дикторши. — Только спокойно, Салюте, не волнуйся… Ты ведь знаешь, Раса поправляется…
Колышек подтолкнул Колобка:
— Он самый настоящий волшебник. Всему верит!
— Раса выздоровеет? Совсем-совсем? — моргали на экране правдивые глаза Саломеи. — И сможет опять драться с мальчиками?
— Сможет, сколько угодно… Хотя, гм, педагогика не рекомендует. И литература тоже… — смутился Ластик-Перышкин. — Да ты рассказывай, Салюте, рассказывай…
— Трудно высказать словами то, что хочешь. Слова не говорят всей правды. Не так ли?
— Так. И я заметил, частица правды исчезает, — закивал бородой писатель. — Увы, мы вынуждены довольствоваться несовершенным словом. Рассказывай же…
— Я была одна в квартире, когда постучались спички, — Салюте глубоко вздохнула, оттого что не сумеет высказать всей правды. — Ко мне много кто приходит: ежи, лягушки, потерянные зонтики. Но эти пришельцы не хотели играть. Они стали требовать, чтобы я сказала, где находятся Колышек и Колобок. Главная спичка Горячка шмыгнула носом и крикнула: «Колышек здесь, в кармане у девчонки!» Я ей говорю: «В кармане апельсин! Он сам прилетел ко мне! Он волшебный!» А она мне говорит: «Что, волшебный апельсин?! Он-то нам и нужен. Отдавай!» Я прижала карман — не отдам, хоть и драться придется. Но апельсин шепнул мне, чтобы я его выпустила. Он улыбнулся и выскользнул из кармана. Лежит себе на полу, окруженный спичками, и улыбается. «Ну, спички, хватайте его, и побежали!» — скомандовала Горячка. Спички подперли апельсин со всех сторон, а поднять не могут. Принесли с улицы лом, подсунули — ни с места! «Просверлим дырку, проденем цепь и потащим!» — предложила Горячка. Схватили одну спичку, заточили конец и стали тыкать в бок апельсину. Хоть бы царапина! Ни следа на толстой апельсиновой коже. Когда спичка сломалась, Горячка заточила следующую. Но и эта — трах! — пополам.
«Нет, он не волшебный, — крикнула какая-то спичка, охваченная ужасом, — он железный!»
Апельсин засмеялся и вспорхнул легко, как мотылек. Потом подлетел к открытому окну и застрял в нем, точно маленькая луна. «Ах так, обманщик! — завизжала спичка-генерал. — Тебе собаки больше нравятся? Хочешь убежать к Зубарю и усилить его отряд? Спички, огонь!» Спички установили свои страшные головки, прицелились. Смотрю — наши шторы пылают, как бумага…
— А куда девался апельсин? — вырвалось у писателя.
— Улетел, поблескивая в лучах солнца. Никто-никто не в силах удержать его, если он сам не захочет.
— Где же он сейчас? — не вытерпел писатель. То, что он услышал, было похоже на новую волшебную сказку.
— Где? — задумчиво переспросила Саломея. — Там, где он нужнее всего.
Колышек и Колобок прижали носы к экрану. Ведь на самом-то деле это они виноваты в том, что начался ужасный пожар! Это из-за них чуть не погибла в огне правдивая Саломея… Из-за них пострадала Раса! Если бы они заранее все знали, то с самого начала ни за что не взяли бы этот апельсин… И не летали бы вместе с ним в пригород… А как они радовались тогда, не чуя беды!..
— А почему ты, Салюте, не позвонила нашим пожарникам? — вырвалось из бороды писателя.
— Да, почему же ты не позвонила нашим героическим пожарникам? — поправила дикторша.
— Пламя со шторы перекинулось на дверь, — Саломея, не моргая, смотрела на заколдованную бороду и говорила, точно дула в рожок. — Я хотела позвонить, но не додумалась, как правильно сказать… Огонь то прятался на кухне, то врывался в комнату… Только я хочу сказать, что комната горит, а огонь, как нарочно, шмыг обратно на кухню… И так несколько раз, пока не загорелся столик под телефоном.
— Теперь ты понимаешь, что не надо быть правдивее самой правды? — ласково вмешалась дикторша.
— Нет, не понимаю, — грустно вздохнула Салюте. — Но мне очень жалко Расу…
— Ты чересчур правдива, — писатель погладил ее волосы и виновато улыбнулся дикторше, как бы извиняясь за правдивость Салюте. — Однако, если увидишь где-нибудь огонь, немедленно звони пожарникам! Хорошо?
— Хорошо, — тихо отозвалась Салюте. — И со спичками обещаю больше не водиться.
— Спасибо, большое спасибо всем-всем друзьям Расы! — глухо проговорил Ластик-Перышкин, и по его бороде скатилась искра, а на самом деле это была его собственная слеза.