– Тимофеюшка! Кассандрушка! Михаил! – радостно вереща, выскочил из-за печки крохотный домовой.
Ростом он был с новорожденного младенца. Только, в отличие от младенцев, был бородатым и весьма морщинистым, что свидетельствовало о его более чем солидном возрасте. Однажды, еще в Магинбурге, он признался Тимофею, что ему уж никак не меньше тысячи лет, а может, даже гораздо больше, точно он сказать не мог – запамятовал. Правда, Тимка не совсем понял, каких лет – Магинбургских или человеческих, ибо время в стране На Краю Света несколько отличалось от земного, но и так и эдак выходило, что Морфей очень стар. Впрочем, одет он сейчас был совершенно не соответственно своему возрасту – в детские розовые шортики и маечку с красной английской надписью на груди: «Кисс ми» («Поцелуй меня»).
– Морфей! Как тебе идет! – воскликнула Кассандра. – Дай я тебя поцелую.
И, нагнувшись, она чмокнула домового в лохматую щеку.
– Правда? – оправляя маечку, кокетливо подбоченился тот. – А то мне в моем обычном одеянии жарковато здесь было. Распогодилось-то у вас как. Вот мне Ундина и подарила.
– Нашла на что деньги тратить, – ревниво пробурчал кот.
– Выходит, когда тебе Ундина галстуки дарит, это можно, – зашелся от возмущения Морфей. – А мне костюмчик нельзя?
Кот зашипел и выпустил когти.
– Как спина? Как здоровье? – Кассандра тут же перевела разговор на другую тему.
– Ох, и не спрашивайте, – спешно схватился за поясницу Хранитель Домашнего Очага (Морфей сам очень любил себя так называть. Равно как и Духом Дома), – какое в мои годы здоровье. Скриплю из последних сил, – прохныкал он. – Это только некоторые не понимают. – И он выразительно покосился на Веспасиана.
– Если бы я столько спал, у меня тоже никакого здоровья давно уже не было бы, – вылизывая правую переднюю лапу, парировал кот.
– Клевета! – возмущенно воскликнул Дух Дома. – Я сплю ровно столько, сколько нужно, чтобы хоть немного восстановить пошатнувшееся от непосильного труда здоровье.
Тимка по опыту знал, что подобные перепалки между Морфеем и Веспасианом могут продолжаться до бесконечности, иногда доходя до потасовок, поэтому поторопился вмешаться:
– Вы лучше скажите, где Сил Троевич?
– Наверху, – тут же оставив в покое Морфея, коротко бросил Веспасиан. – Странно, что он еще не спустился. Пойду позову.
Тимке такое поведение учителя тоже показалось странным. Ведь он явно ждал их прихода, почему же тогда не спускается?
Сверху послышались шаркающие шаги, затем скрип ступеней, и вскоре перед ребятами предстал высокий старик с белой седой бородой. Лысую его голову увенчивала расшитая ярким узором узбекская тюбетейка. Вместо традиционного длинного черного хитона, в который чародей облачался в Магинбурге, или старомодного двубортного костюма, который он носил в Москве, на нем были свободные и изрядно помятые льняные рубашка и брюки.
– Сил Троевич! – воскликнул Тимка.
– Мы так вас ждали! – подхватила Кассандра.
– Я тоже вас очень ждал, только вот прилег и как-то случайно заснул, – с явным смущением сообщил чародей. – Жара, наверное, действует.
– Да у вас же в доме прохладно, прямо как с кондиционером, – счел своим долгом отметить Мишка.
Черные глаза чародея погрустнели.
– Видимо, возраст сказывается, – вздохнул он.
– Да какие ваши годы, Сил Троевич, – прокаркала Галина Ивановна. – Что вы все про свой возраст.
– Эх, Галя, – покачал головой чародей. – Вот в такие тяжелые дни его и ощущаешь. Сосуды шалят.
– Тогда эликсирчику вашего надо выпить, – вмешался Веспасиан. – А то вон Морфея поите, а сами манкируете. Совершенно себя не бережете. А этот лентяй и без эликсира обойдется.
– Кто обойдется? Где обойдется? – От возмущения Дух Дома мячиком запрыгал по комнате. – Да у меня не жизнь, а постоянный нервный стресс. Без лекарств неделю не протяну. А в такую жаркую погоду мне вообще требуются часы дополнительного отдыха. У испанцев это зовется сиестой.
– Тоже мне испанец, – презрительно фыркнул Веспасиан.
– Между прочим, я действительно на четверть испанец, – с чувством собственного достоинства проверещал Морфей. – Моя родная бабушка была чистокровной испанкой.
И с этими словами Дух Дома на всякий случай ретировался в щель за печкой; там находились его личные апартаменты.
– Не ври, самозванец, – прокричал Веспасиан. – При жизни твоей родной бабушки никаких испанцев еще и в помине не было.
– А вот и были! А вот и были, – донесся из щели задиристый голос. Жилище домового было заколдовано от посторонних, в число которых входил и Веспасиан, поэтому Хранитель Очага сейчас чувствовал себя в совершеннейшей безопасности. – Моя бабушка была настоящей испанкой. И даже научила меня танцевать тарантеллу. Столько столетий прошло, а я даже мелодию помню.