Завывающий ветер сотрясал стенки палатки. Лотта услышала звон колокольчиков – не церковных колоколов, а маленьких колокольчиков наподобие рождественских бубенчиков – и какой-то тяжёлый, глухой стук, похожий на топот лошадиных копыт.
– Лотта, ты собираешься дрыхнуть весь день? Вставай! – В палатку вошла девочка чуть старше Лотты и встала перед ней, уперев руки в бока. – Ты такая ленивая! – рассмеялась она. – Хуже Нильса и Матти. Пойдем. Мой папа сказал, что они отправляются уже сейчас. А твой папа попросил, чтобы я тебя разыскала. Ты же хочешь с ним попрощаться?
Лотта кивнула. Она ничего не понимала, но если папа собрался куда-то ехать, конечно, ей надо с ним попрощаться. Может быть, он объяснит, что происходит. И куда он уезжает.
Она откинула меховое одеяло и провела рукой по своему синему платью с вышивкой. Откуда оно взялось? Когда она успела переодеться? Лотта очень надеялась, что папа ей всё объяснит. Следом за незнакомой девочкой Лотта подошла к выходу из палатки и остановилась, зажмурившись от яркого света. Ослепительно белый снег искрился на солнце. Сосульки на ветках деревьев сверкали словно хрустальные подвески.
«Похоже, снег тает», – подумала Лотта, нахмурившись. Она была уверена, что сосульки бывают только тогда, когда случается оттепель, а потом снова мороз и капли талого снега превращаются в лед. Странно, что снег начал таять на Рождество. Мама говорила, что в Норвегии снег лежит до апреля.
– Лотта, надень сапоги! – воскликнула та, другая девочка, обернувшись к ней. – Ты что, ещё спишь?
Лотта нервно хохотнула.
– Кажется, да, – пробормотала она еле слышно, глядя на пару сапожек, стоящих у выхода. Они были набиты сухой зелёной травой, и Лотта неуверенно посмотрела на девочку. Может, та пыталась над ней подшутить? Она наклонилась, чтобы вытащить траву, но заметила, что сапожки у девочки тоже набиты травой. Сухие травинки торчали наружу над верхом сапожек, перевязанных очень красивой красной тесьмой с разноцветной вышивкой, и обрамляли низ меховых штанов, поддетых под платье. «Трава что, заменяет носки? – удивлённо подумала Лотта. – Но почему?»
Она сунула босые ноги в сапожки и заранее сморщила нос, ожидая, что сухая трава будет колоться и щекотать. Но трава оказалась на удивление мягкой, и сапожки сели на ноги как влитые.
– Эрика! Лотта! Идите сюда! – позвал кто-то снаружи, и девочка – Эрика – схватила две длинные красные ленты, лежащие на полу рядом с сапожками. Лотта смотрела на неё во все глаза. Эрикой звали её прабабушку…
– Давай быстрее! – Эрика присела на корточки и принялась обматывать лентами сапожки Лотты. – Они уже уезжают, уводят стельных олених на нижнее пастбище. Надо успеть попрощаться. Мы их теперь не увидим недели две. – Эрика завязала последнюю ленточку, резко выпрямилась, схватила меховую шубку и шапку и вручила их Лотте: – Пойдём! – Она схватила Лотту за руку и потащила наружу – в слепящий свет солнца, звон колокольчиков и громкий топот.
Теперь Лотта поняла, что это не лошади, а олени стучали копытами по плотному снегу. Стельных олених и родившихся в прошлом году оленят отделили от взрослых самцов и отвели в сторонку. Самцов закрыли в загоне, сделанном из плотного полотна, натянутого на высокие деревянные колья. Они недовольно кряхтели и топтались на месте, а оленихи и молодняк нетерпеливо били копытами, словно знали, что сейчас им предстоит отправиться в дальний путь.
– Лотта! Вот ты где! – Ей навстречу шагнул высокий широкоплечий мужчина в тяжёлой меховой шубе, придававшей ему сходство с косматым медведем. Он улыбнулся, подхватил Лотту на руки и закружил на месте. Девочка радостно засмеялась. Её папа тоже так делал.
Но это оказался не её папа. Лотта внимательно присмотрелась к мужчине. Он был выше папы и шире в плечах, и пахло от него по-другому. И всё-таки рядом с ним она чувствовала себя в безопасности. И улыбался он точно так же, как папа. У Лотты возникло странное ощущение, что она заняла место его настоящей дочки – той, другой Лотты, двоюродной сестрёнки её прабабушки. Заняла её место и отобрала её платье и сапожки с травой внутри…
Лотта отошла в сторонку, наблюдая за тем, как мужчина, так не похожий и в то же время похожий на её папу, присоединился к другим мужчинам, которые грузили в сани какие-то свёртки и запрягали оленей. Девочка с удивлением поняла, что на некоторых оленях надета упряжь, но в сани их не запрягают. Один из мужчин надел лыжи и взялся за верёвку, тянувшуюся от оленя. Неужели олень будет тащить лыжника за собой? Лотта растерянно заморгала. Это был совершенно другой мир…