— Есть еще одна довольно распространенная шутка, — говорит брат. — И цена ей всего тридцать копеек. Тридцать копеек я тебе могу пожертвовать даже без стипендии. Но только с одним условием. Мы с тобой договариваемся раз и навсегда: когда меня спрашивает по телефону женский голос, ты ничего не говоришь и не называешь никаких имен.
— А что же мне тогда говорить по телефону? — спрашиваю я.
— А ты не можешь ничего не говорить?
— Как это? Подхожу к телефону, снимаю трубку и молчу?
— И молчишь! — засопел брат. — Запомни. Всего два слова. Или «его нет», или: «сейчас позову». Ясно?
— Петя, — сказала я. — Петенька! Клянусь тебе! Больше никогда в жизни. Как женский голос, так я сразу: «его нет», «сейчас позову».
— Ладно, — сказал брат. — Идем.
Он оделся, велел одеться мне, и мы потопали с ним в город. Приходим в бюро объявлений. Брат покупает в окошечке бланк, садится и заполняет его. Лицо у Пети — будто сочиняет письмо английской королеве. Лишь один раз оторвался.
— Какой телефон у него?
— У кого? — сказала я. — У того человека?
Я назвала номер телефона. Брат еще немного пописал и дал мне прочесть бланк. На нем значилось следующее:
«Продаю американский гоночный мотоцикл! Срочно, из-за тяжелой травмы на гонках, недорого продам почти новый, в полной исправности, современной марки американский гоночный мотоцикл».
Ниже — номер телефона. И: «Спросить Володю».
Все-таки — Володю. А не одного человека. Но с другой стороны, не напишешь ведь действительно в объявлении: «Спросить одного человека». Какого такого — одного?
— Может, не будем? — сказал брат.
— Перепугался? — сказала я. И он пошел к окошечку.
А когда мы отправились домой, я спросила:
— Думаешь, сработает?
— Ну! — воскликнул брат. — Да теперь твоему одному человеку хана. И на Новый год, и на все каникулы. Ему же теперь весь телефон оборвут. А родители! Да родители из него всю душу вытряхнут. Ты представляешь, что такое современный американский гоночный мотоцикл?
— Обидно, вот что, — сказала я. — Из него там душу будут вытряхивать, а я все равно ничего не увижу.
— Ах, вон оно что! — воскликнул брат. — Жила, знаешь, давным-давно удивительная красавица по имени Саломея. И они тоже решила наперчить одному человеку. Ей, конечно, по сравнению с тобой было проще. Она и глазом не моргнула, приказала отрубить ему голову. Казалось бы, отрубили и отрубили. Радуйся. Так нет. Саломея приказала принести ей ту голову на золотом блюде. Ты что, тоже не успокоишься, пока не увидишь голову на золотом блюде?
Ну же брат у меня! Если бы я клятву не дала, он бы у меня попрыгал.
По телефону на другой же день женский голос:
— Если вас не затруднит, позовите, будьте добры, Петю.
— Его нет, — строго сказала я.
— Это из спортклуба, — объясняет в трубке женский голос. — Пете присвоили первый разряд. Нужно оформить документы. Вы не скажете, когда он сможет зайти в клуб?
— Его нету, — говорю я.
— Но, может, вы передадите, чтобы он позвонил нам?
— Его нету, — четко и ясно отвечаю я.
— Послушайте, — говорят, — но вы его увидите?
— Его нету, — говорю я. — Нету! Понимаете?
— Может, у него что случилось? — насторожились там. — Он не заболел? Почему он последнее время на тренировки не ходит?
«Почему? Почему?»
— Его нету! Неужели не ясно?
— Как… нету? — притихли там. — Вы это… серьезно? Ведь такими вещами не шутят.
— Какие шутки, — устало сказала я. — Если его нету.
— Но… — совсем растерялись на том конце провода. — Прямо, честное слово, не верится. Какая-то дикость. Неужели это правда?
— Правда, — сказала я. — Правда. Нету. Такова жизнь. С каждым может случиться.
Вечером я говорю брату:
— Тебе из спортклуба звонили.
— И что сказали? — спрашивает он.
— Чтобы ты зашел. Тебе там какой-то разряд присвоили.
— А ты?
— А что я? Говорю: его нету.
Петя отправился в клуб. Но довольно быстро вернулся.
— Ну, родители, — говорит, — чаша моего терпения переполнилась. Больше не могу. Я вас предупреждал. Я с этой паршивкой и по-хорошему, и по-всякому. Теперь все. Была у вас дочка, теперь будет черепаха. Тортила. Хватит.
И уже пиджак снимает. Мама говорит: