— Гы, гы, гы! — радовался жирный Бобчинский.
Воздушная подушка
Чем отличается лето от зимы? Тем, что зимой у человека много карманов, а к лету их становится все меньше и меньше.
Летом я начал терять ключи от квартиры. Как неделя, так ключ. Хоть на улицу не выходи.
Папа у меня человек спокойный. Но он почти не бывает дома. Он механик на тепловозе, водит на юг дальние пассажирские поезда. А мама — неспокойная.
Мама работает продавцом в магазине фототоваров. Ей приходится с одиннадцати до восьми улыбаться покупателям и каждому отвечать, что цветной пленки нет и что в этом виновата не торговая сеть, а промышленность. Покупатели ругаются, а она с ними вежливо. Вот вечером она и приходит такая. Там она сдерживается, а дома уже не может сдержаться. Да тут еще ключи эти.
— Оболтус! — кричала мама, когда я посеял четвертый ключ. — Ты что, специально надо мной издеваешься? Мне уже стыдно в мастерскую ходить, на тебя ключи заказывать!
Когда она покричит, ей становится легче. Она вообще-то отходчивая. И добрая.
Мама покричала, и мы сели ужинать.
После ужина мама достала новый ключ, привязала его на веревку и надела мне веревку на шею. Как какому-нибудь первоклашке.
— Будешь теперь так носить! — сказала мама. — И не смей снимать!
А через три дня я снова потерял ключ. Наверное, когда в чехарду играли, потерял. Прыгали друг через друга, и потерял. И веревка такая заметная была — белая, перекрученная. Мы с моим другом Витькой весь двор облазали — улыбнулся мой ключик.
Во дворе у нас компрессор работает. Стоит на четырех автомобильных колесах и тарахтит. А на стене дома рабочий в противогазе сидит. На такой доске специальной. От компрессора тянется к рабочему шланг. Рабочий чистит стену пескоструйкой — сжатым воздухом с песком.
Пылища во дворе! Грохот! В такой обстановке, ясное дело, что хочешь потерять можно.
— Наверное, у тебя веревка лопнула! — орет Витька. — Зацепилась за что-нибудь и лопнула! Ты не чувствовал, чтобы тебя за шею дергало?!
— Нет, не чувствовал! — ору я. — Он соскочил просто! Петля очень большая была!
— Тебе бы вон какую веревочку! — орет Витька и показывает на стену, где сидит рабочий. Доска у него действительно на отличных веревках подвешена. Толщиной в руку. — И не разорвется! — орет Витька. — И если потеряешь, сразу найдем!
Мы с Витькой еще поискали и уселись на ящик с песком. Рабочий сдернул с лица маску, спустился со стены и тоже рядом сел. А компрессор знай себе тарахтит.
Сидит рабочий и курит. Уперся локтем в колено и маской в руке покачивает. Лицо у него красное и волосы слиплись. Курит и сквозь зубы сплевывает. Совсем молодой рабочий, как старшеклассник все равно. И глаза веселые.
Я ему кричу:
— А пескоструйкой можно что хочешь чистить?!
Он кричит:
— Что хочешь! Могу тебя с песочком продраить! Раздевайся давай!
— А Бахуса можете?! — ору я.
У нас дома на книжном шкафу бронзовый Бахус стоит — бог вина и веселья. Уже раздетый. И с курчавой бородой. Хохочет во все горло. И весь потемнел от старости.
— Кого? — нагнулся ко мне парень.
— Ну, Бахуса! Бога вина и веселья!
— Запросто! — кричит парень. — Богов обязательно время от времени нужно чистить. Чтобы не зазнавались!
Я дернулся было бежать за Бахусом и сразу про ключ вспомнил. Скис и обратно сел.
— Я котелок принесу! Котелок! — завопил Витька. — У нас во котелок! Закоптелый весь! Папа с ним на рыбалку ездит!
— А я — сковородку! — встряла Нинка Чеботарева из двести восемнадцатой квартиры. — Можно сковородку?!
Притащили они котелок и сковородку. Парень натянул противогаз с круглыми глазищами и машет рукой, чтобы мы подальше отошли. Открыл краник на конце шланга. Струя воздуха в землю ударила. Он на дно сковородки ее навел.
«Шух-шух! Шух-шух!»
Дно из черного стало белым. На котелок наступил — «шух-шух!» Котелок словно только что из магазина.
Парень ногу отпустил, котелок подпрыгнул, завертелся и метров на десять в сторону отлетел. Струей воздуха его так шибануло.
Мама пришла, когда стемнело. Компрессор уже не работал. Я сидел под фонарем у куста сирени и переживал, что не удалось почистить Бахуса.
— Опять?! — закричала мама и прижала к груди сумочку.
Дома, конечно, снова разразился скандал. А после ужина мама сказала:
— Я дам тебе еще один ключ. Но это последний. И я привяжу его к тебе так, что если он потеряется, то только вместе с тобой.