Я все еще спрашивала себя, сколько я еще должна ходить в ночи в этом непонятном духовном состоянии, как он остановился в крошечном переулке.
— Мы на месте.
Мы стояли напротив узкого, двухэтажного домика, второй этаж которого частично выступал над первым, точно так же, как у всех домов на этом переулке. Окна были маленькими, с толстыми стеклами, за которыми было темно.
Барт нетерпеливо стучал в дверь, пока ту не открыли изнутри. Прорвавшийся запах трав, дыма и непроветриваемого спертого воздуха ударил мне в лицо. Для галлюцинаций пах он удивительно реально.
Передо мной стояла женщина в мешкообразной до пола рубашке, под которой колыхалась масса ее тела. Она держала свечу, которая освещала ее двойной подбородок. Тяжело было определить, сколько ей лет. Во всяком случае, на лице у нее не было складок, для этого она было слишком толстой.
Возмущенно она посмотрела сначала на Барта, а потом на меня.
— Вас, без сомнения, прислал сам дьявол!
— Почему Вы предписываете мне все самое плохое?
— Потому что я заметила, что Вы не приносите хороших новостей. Или могу я надеяться, что Вы пришли забрать беспомощного малыша?
— Нет, я привел еще кое-кого. Бедную, бездомную девушку.
— Я же говорила, что вас сам черт прислал!
— Да нет же, Монна Матильда. И не так громко, если можно Вас попросить. Вы же разбудите всех соседей.
Барт подтолкнул меня во внутреннюю часть дома, что женщина приняла к сведению с неудовольствием.
— Если вы просите о том же, как в прошлый раз, я буду говорить еще громче! Это маленькое домашнее хозяйство, мы и без того уже живем крайне стесненно!
— Вам хорошо заплатят за то, что вы терпите это.
Взгляд толстой женщины стал жалким.
— Это должно быть только на пару дней! И как долго она будет питаться за мой счет?!
— Вы не выглядите так, как будто испытываете недостаток в еде. Наоборот.
— Вы хотите еще и оскорбить меня, после того как я пожертвовала собой? Уже пять лет я предоставляю этому дерзкому малышу пищу и кров.
Кров? Дерзкий малыш? Пять лет?
Я слушала спор, ничего не понимая. Только одно бросилось мне в глаза: они оба общались друг с другом на Вы и Вам, как будто их было несколько. По-видимому, так было принято в этом времени, или этом сне, действительное вежливое обращение. В остальном они говорили в совершенстве на немецком. Это и было убедительным доказательством, что я только все вообразила.
— Вы чрезмерно преувеличиваете, — сказал Барт. — А эта пробудет здесь не дольше двух недель, — он покопался в мешке, который он носил на поясе, и подал несколько монет. — Этого должно хватить на это время.
Несмотря на недоброжелательное отношение, толстая схватила деньги.
— Подождите, — вежливо сказала я. — Мне не нужен никакой кров. Сегодня я снова поеду домой. Как только этот Себастиано...
— Себастиано! — в ужасе крикнула толстая женщина, схватившись руками за сердце. — Если этот бездельник приложил руку к этому делу, с нами может приключиться только беда!
— Себастиано! — услышала я взволнованный голос с лестницы, которая вела наверх в задней части комнаты. Одновременно с этим вниз спускалась девочка и остановилась перед нами с вопросительным выражением в глазах. Она, вероятно, и была тем самым дерзким малышом.
Если она питалась за счет толстой, она мало получала от нее. Под ночной сорочкой она была хрупкой, как эльф.
Разочарование отобразилось на ее лице, когда она увидела, что среди пришедших не было искомого.
Она повернулась к Барту.
— Где он? Почему он не пришел? — затем она посмотрела на меня. — Кто она?
Что она здесь забыла?
— Ее... бросили, и она осталась без дома.
— Ты имеешь в виду так же, как я?
— Можно так сказать.
— О! — ее глаза округлились.
— Подожди-ка, — говорю я. — Значит ли это, что ты тоже с Себастиано... Ты тоже думаешь, что ты...
Я хотела сказать "совершила путешествие во времени", но не могла подобрать подходящее слово. Я неоднократно пыталась, но достигла этим только того, что безмолвно стояла с открытым ртом.
— Небеса должны сжалиться над нами, — проговорила толстая. — У нее те же страдания, как у Клариссы! Когда же это кончится!
— Я позабочусь о ней, — сказала девочка, бросив сверлящий взгляд на Барта. —
При одном условии, Бартоломео.
Он вздохнул, и было заметно, что он чувствовал, что его шантажировали.
— И каким же?
— Себастиано должен заглянуть сюда, и обязательно завтра.
Барт вздохнул:
— Сделаю, что смогу.