Там пировали и веселились. Ярко сверкали огни, вельможи и красивые дамы, пышно разодетые в шелк, бархат и кружева, сидели за столами, пили из золотых бокалов и танцевали в мраморном зале.
Когда пошел Гонза с израненным и запыленным лицом, в разорванном платье, король немного смутился. Под рукой не было платья, подходящего для такого рослого героя, и на него накинули кусок бархатной материи. А так как говорить с Гонзой было некогда и не о чем, то его поставили в одном из разукрашенных залов и позвали гостей приветствовать его. У ног героя положили венки, сплетенные нежными руками прекрасных дам.
Гонза был очень смущен. К нему подходили нарядные дамы с веерами в маленьких белых ручках и разглядывали его с головы до ног. Вслед за ними явились придворные и чужеземные гости, благосклонно улыбающиеся и важные. Возвратившись к столу, они начали шептаться.
— Что вы скажете? — осторожно спросил короля один из гостей.
Самый главный придворный, худой старик, откашлялся и пожал плечами.
— Ну и герой! — сказал он громко и шепнул своему соседу по столу: — Правда, он совершил кое-что, но бывают и более любопытные дела. А потом, кто знает, — возможно, его заслуги не так велики. Может быть, чудовище погибло само, от старости?..
Пирующие так увлеклись едой и питьем, что совсем забыли о герое.
Гонза простоял в зале на одном месте три дня и три ночи. Ноги у него болели, живот подвело от голода, но он помнил о своем подвиге и даже бровью не повел.
«Зачем портить радость этим добрым людям?» — думал он, а звезда в сердце согревала его.
На третий день, стоя один в пустом зале, Гонза робко остановил проходившего мимо придворного:
— Скажите, друг, к кому бы мне обратиться? Я три дня ничего не ел, а от боя с чудовищем очень ослабел. Даром хлеб я есть не хочу — дайте мне какую-нибудь работу. Я буду хорошо работать.
Придворный с удивлением посмотрел на Гонзу и сказал:
— Позвольте, для чего вам работать? Ведь вы же герой!
И он отошел, сердито качая головой.
Простоял так Гонза еще день, потом, отбросив ногой венки и пергаменты с одами, сел в углу в кресло и умер.
Хоронили его с большими почестями.
За золотым гробом, в котором везли тело Гонзы, шел с непокрытой головой сам король, а вслед за ним — весь опечаленный народ. Гора венков и цветов покрывала гроб. Поэты сложили такие трогательные стихи о смерти любимца народа и заслуженного героя, что сами плакали, читая их. А оркестры играли кантату «Вечная память».
Придворные скоро забыли о Гонзе. Но народ и поныне рассказывает о нем легенды.
Иозеф Спилка
СПРАВЕДЛИВЫЙ САПОЖНИК
В стародавние времена, когда в каждом колосе было по тысяче зерен, жил в одной деревне очень бедный сапожник. Он прекрасно знал свое ремесло. Никто лучше него не умел пришить подметки, прибить каблуки, исправить сапоги или ботинки.
Однажды сапожнику особенно удалась пара высоких охотничьих сапог. Они были так красивы, что вся деревня сбежалась глядеть на них. Сапоги так блестели, что приходилось заслонять рукой глаза.
— Как зеркало! — говорили все в один голос.
Когда народ разошелся, жена сапожника сказала:
— Знаешь, муженек, жаль отдавать эти сапоги кому попало. Отнеси-ка их в подарок королю. Он щедро наградит тебя.
Сапожник послушался, повесил сапоги через плечо и отправился в королевский замок. Пришел он туда на третий день. Но попасть к королю не так просто. Нужно сперва пройти мимо трех стражей: один стоит у ворот, другой — у входа во дворец и третий — перед королевским тронным залом. Мало кому удается пройти в зал, где на троне сидит король.
Подошел сапожник к первому стражу у ворот.
— Стой! Куда идешь? — закричал на него солдат в парадной форме.
— К королю. Несу ему подарок.
— Я пущу тебя во двор, если ты пообещаешь мне третью часть того, что даст тебе король.
«Что же делать? — подумал сапожник. — Если я скажу, что не дам, он не пустит меня».
— Обещаю, — сказал он.
Страж пропустил его во двор.
У входа во дворец сапожника остановил второй часовой:
— Стой! Куда идешь?
— Несу подарок королю.
— Ого-го! Так-то каждый захотел бы пройти во дворец. Не пущу я тебя, пока не пообещаешь дать мне третью часть того, что получишь от короля.
«Эге, ну и жулики! — подумал сапожник. — Каждый за мой счет нажиться хочет». Он собрался было обругать часового, но подумал: «Ничего не поделаешь, он может побить меня. Если я скажу — не дам, он меня не пустит».