Блейк с удивлением увидел, что на полу прямо перед ним лежит книга в коричневом кожаном переплете. Одна из этих книг. Но он же не ронял ее, он помнит! Честное слово!
— Извините его, миссис Ричардс, — повторила мать. — Мой сын, к сожалению, не из тех, кого можно назвать прирожденным читателем.
— О, не говорите так, доктор Уинтерс, — любезно возразила миссис Ричардс. — Я сама порой роняю их с полки. — При этих словах она благожелательно подмигнула Блейку. Или ему показалось?
— Подними книгу, — напомнила мать, — и разыщи свою сестру. У меня еще дела. Но долго я не задержусь.
Дверь за ними закрылась.
Знаем твое «недолго», подумал Блейк со вздохом. И где искать сестру? Здесь столько всяких помещений… А миссис Ричардс все-таки славная: громогласная, веселая, любит поговорить о книгах. Не слишком много, но зато интересно.
Для его матери книги — помощники в жизни, в ученье, в работе. Так она, по крайней мере, вдалбливает ему, особенно когда у него не очень ладится со школьными делами. А для миссис Ричардс они что-то вроде любимой игрушки. Да, да. И не простой игрушки, а волшебной, чудодейственной. В которой все удивительно: буквы, слова, даже зазубрины на листах бумаги…
Но мама, наверное, все-таки права, когда бывает недовольна им. Прошедший год в школе был для него не самым лучшим. Почему — он и сам не знает. Но вовсе не оттого, что, как считает мама, он очень уж разленился. Совсем нет. Однако разве она поверит, если он скажет, что слова, в книжках и учебниках стали порой прямо перед его глазами вроде бы распадаться на буквы, измельчаться. Как? Ну, то они были похожи на птиц, чинно сидящих на проводах рядом друг с дружкой, а потом вдруг, словно их напугал кто-то, разлетались в разные стороны — и попробуй поймай их!..
И, может, поэтому его мать решила — она вообще женщина решительная, — что разумно будет взять его с собой на несколько месяцев в Англию, город Оксфорд, в один из старейших в мире университетов, где она будет работать над своей новой книгой, а Блейк самостоятельно, но, разумеется, под ее руководством, — заниматься различными школьными науками и попутно преодолевать свою распущенность, как она любит выражаться, и лень. Его сестру Дак она тоже взяла с собой, чтобы им всем не было скучно друг без друга.
Однако получилось не совсем так, как задумывала мать Блейка: времени на занятия с сыном у нее не хватало, и она попросила коллегу в университете позаниматься с ним, но у того, к счастью, тоже было дел по горло. В результате Блейк был в основном предоставлен самому себе и либо торчал в библиотеке, честно пытаясь работать по составленному матерью учебному плану, либо слонялся по городу и университету. А в нем было где побродить и на что посмотреть: все-таки ни много ни мало целых тридцать девять колледжей, не говоря уже о парках, садах, спортивных площадках, древних крепостных стенах, башнях, памятниках и храмах. И еще на хрупкие плечи Блейка ложилась забота о младшей сестре Дак… Тот еще фрукт, можете поверить…
Он наклонился, чтобы поднять лежащий на полу книжный том, но не сделал этого. Его охватило беспокойство: не та ли это книга, которая уколола ему палец?
Но было ли такое на самом деле? Что за чепуха? Разве книги способны проделывать подобное? Конечно, нет. К тому же эта книга выглядела особенно безобидной, даже какой-то несчастной: кожаный переплет помят и потерт, как старая поношенная перчатка.
Блейк покачал головой, удивляясь собственной глупости: как он мог подумать, будто книга в состоянии совершать такие поступки — царапаться, колоться, самостоятельно выпрыгивать с полки? Чушь собачья!
Быстрым движением — пока опять не передумал — он наклонился и поднял книгу… И потом это случилось: книга дрогнула под его пальцами. Совсем немного… чуть-чуть. Но он ощутил ее движение. Она как бы устраивалась поудобнее у него в руке.
В голове Блейка все смешалось… Где он? Спит, что ли? Или умом тронулся?
И все же он внимательно вгляделся в книгу, которая оставалась в руке, увидел, что две застежки — они когда-то скрепляли переплет — отстегнулись или порвались, и свисают с боков. А на конце одной из них торчит небольшой — совсем маленький — серебряный зубец. Как у змеи, подумалось ему. И пришла вторая мысль: наверное, эта штука и уколола палец. Он взглянул на палец, где застыла капелька крови, взял его в рот.
На переплете книги проступали какие-то слова, но они так стерлись, что стали едва различимы. Однако можно было догадаться, что буквы когда-то выглядели изящными, похожими на узорную паутину. Он подул на них — и они сделались чуть отчетливей: слетела легкая пленка пыли.