Правитель был равнодушен к цветам так же, как и ко всему, кроме самого себя, но ему хотелось доставить девочке радость, и он согласно кивнул головой. А Бабочке только того и надо было. Она не стала рвать нарциссы. Бабочка прошла мимо клумбы, где росли эти чудесные цветы, и остановилась в аллее, по сторонам которой высились большие раскидистые магнолии. «Вас-то мне и надо, голубчики», — подумала она, взбираясь на дерево. Добралась до первой ветки — и на землю полетели большие белые цветы, как будто февральские мягкие хлопья снега. Сорвав цветы с одного дерева, Бабочка взобралась на другое, и под другим деревом оказался белый пушистый ковер. Потом Бабочка взобралась на третье. К вечеру, когда все слуги правителя уснули, девочка стала носить цветы в комнату. Она положила их на подоконник, предварительно плотно закрыв окно. Хорошо, что Равнодушный спал и не слышал ни ее шагов, ни стука закрывающегося окна. Потом положила цветы под кровать. Потом свила из них длинную гирлянду и повесила ее над ложем правителя, прицепила концы к спинкам кровати, а середину — к стене.
Бабочка успокоилась только тогда, когда все углы комнаты Равнодушного, стол, стулья были завалены цветами. Она с довольным видом поглядела на дело рук своих, торжествующе улыбнулась и вышла, плотно прикрыв за собой дверь.
А утром… утром все было так, как задумала Бабочка. Еще не проснувшись как следует, правитель почувствовал себя нездоровым. Голова болела, дышать было трудно. Он, не открывая глаз, застонал. Услышав его стоны, в комнату вбежала Бабочка.
— Что с тобой, Равнодушный, ты нездоров? — участливо спросила она.
— Принеси мокрую тряпку да положи на голову, — попросил он.
— Сейчас, сейчас. Я принесу воды, умою тебя.
Бабочка вышла из комнаты, достала таз с водой, всыпала туда целую пригоршню сажи, тщательно размешала и опять пришла к Равнодушному. Равнодушный продолжал лежать с закрытыми глазами.
— Не открывай глаза, — предупредила Бабочка. — В воду я положила немного уксусу. Говорят, от головной боли помогает, — говорила она, а сама наклонила над тазом голову Равнодушного и принялась обмывать водой лицо и шею правителя.
— Вот так, хорошо, теперь легче, — приговаривала она.
Равнодушному не стало легче, но ему было приятно, что Бабочка так заботится о нем, и он не возражал.
— Вот и хорошо, — приговаривала Бабочка. — Я сейчас принесу еще уксуса и натру виски. Тебе совсем легко будет. — И Бабочка убежала, а Равнодушный остался один в комнате со своей головной болью.
Я НЕ Я
— Караул! Держите вора! — кричала Бабочка, бегая возле дворца.
Первым услышал ее Лови-Хватай.
— Где вор? Какой вор?
— Ой! Ой! — делая испуганное лицо, кричала Бабочка, в комнате Равнодушного, там вор!
— Держи вора! — вместе с Бабочкой закричал Лови-Хватай. Несмотря на свою силу, он был не очень храбрый и не решился один бежать в комнату Равнодушного. На его крик сбежались стражники. И во главе этого отряда Лови-Хватай кинулся в комнату Равнодушного. А тот тем временем, не открывая глаз, лежал на постели и стонал.
Вбежав в комнату, Лови-Хватай бросился к кровати и увидел там черномазого незнакомца.
— Ты кто? — закричал он, и, чувствуя за спиной поддержку стражников, схватил его за шиворот.
— Я… Я — Равнодушный, — заикаясь от боли и неожиданного испуга, бормотал правитель.
— Ха! Ха! Ха! Равнодушный… — засмеялся Лови-Хватай и вытащил правителя из постели.
Длинная ночная рубашка тянулась за ним по полу, болтались широкие рукава ее.
— Посмотрите! — картинно ткнул пальцем в него Лови-Хватай. — Он говорит, что он Равнодушный. А вот этого не хочешь? Говори, кто ты, — и Лови-Хватай поднес к самому носу правителя увесистый кулак.
Пойманный съежился и дернулся назад, отодвигаясь от волосатого кулака Лови-Хватая. Надеясь получить благодарность правителя, стражники тоже вцепились в пойманного и потащили его в большой зал дворца.
Тем временем дворец пришел в движение. Слышался стук, топот ног, и все больше и больше стражников собиралось ^ зал.
— Кто ты? — снова подступил к нему Лови-Хватай.
— Я правитель острова. Я — Равнодушный. Разве ты меня не узнаешь?
Тут все захохотали, и Лови-Хватай — громче всех.
— Ха-ха-ха! Если бы ты был белый с оспинками на лице, — сказал он, — тогда бы я тебе поверил. А ты?., Посмотри на себя: ты черный, как сажа, только белки глаз сверкают. — И Лови-Хватай подтолкнул пойманного к зеркалу.